— Что? — ахнула Ундина.
Такого признания она не ожидала. Во всяком случае, не по телефону.
— Солнышко, я же говорил. Это не телефонный разговор…
Его голос звучал спокойнее, а у нее почему-то на уме были большие пальцы на маминых ногах.
— Просто скажи мне.
— Она была у меня медсестрой. Помогала нам с трансплантацией.
— У вас была интрижка?
— Нет-нет, милая. Ничего подобного. Твоя мама… Она была… Мы много лет пытались завести ребенка, но у нее никак не получалось забеременеть. Технология была менее продвинутой, чем сейчас, и мы не могли экстрагировать клетки твоей матери. Вив знала об этом и… она предложила стать донором. Она предложила…
— Но у меня такие же пальцы, как у мамы! У нас одинаковые пальцы! Ты говорил, что у нас одинаковые пальцы!
В мыслях все смешалось. Ундина опустила веки — голова закружилась, перед глазами поплыли цветные круги, замелькала смесь оранжевого и синего, черного и зеленого. Цвета ее потолка, что в комнате наверху, цвета ее снов. Цвета вращавшихся огненных сфер. Это было чересчур.
— Я — черная! Черная! А Вив — белая!
— Ты видела ее? — Голос отца упал до хрипоты.
— Нет, — с запинкой ответила она. — Нет. То есть она сказала мне, что она…
— Цвет кожи передался тебе от меня, Ундина. Слушай. Это слишком тяжело обсуждать по телефону, котенок. Мы должны быть вместе, чтобы…
— Нет. — Голос Ундины внезапно стал ледяным. — Нет, ты расскажешь мне сейчас. Потом я сяду на самолет, и мы поговорим об этом еще. Что произошло? Что потом произошло? Что случилось при рождении?
Ральф молчал несколько секунд.
— Не при рождении, — наконец сказал он. — При зачатии. Все шло прекрасно. Твоя мать лежала под наркозом, яйцеклетка была уже подготовлена. Вив находилась в другой палате. Потом вдруг отрубилось электричество. Была гроза… короче, это не важно. Я бросился проверять генераторы, а когда вернулся обратно, то обнаружил, что ассистирующая медсестра пропала, а Вив заняла ее место. Она хотела… Я не знаю… Сделать что-то с твоей матерью. Похоже, она оказалась психически неуравновешенной. У некоторых женщин появляются расстройства, если их яйцеклетки используют в качестве донорских. Она сбежала, я не успел ее задержать. Но все было сделано грамотно, а у мамы брюшная полость уже была вскрыта. Мне пришлось продолжить операцию. Вив…
— Что?
— Мы искали ее, обращались в полицию, и все такое, но больше я ее никогда не видел.
— Это она моя мать?
Ундина представила себе женщину в длинном черном плаще — ее безумную прическу, пронзительный взгляд — и прикрыла ладонями глаза.
— Нет-нет. Солнышко. Твоя мать — это твоя мать, Триш, моя жена. Она и есть твоя мама. Дорогая, прошу. Прошу, прости нас. Все это было так ново… эти технологии. И мы так безумно хотели детей. Мы не знали, что делать. И совершенно не знали, как рассказать тебе.
— Я тебе не верю, — услышала Ундина собственные слова.
— Ох, милая. Я знаю. Я знаю, что это тяжело. Но это правда.
Он замолчал и вздохнул.
— Возьми папку, родная. Все в папке. Той самой, которую я дал тебе вместе со страховым полисом. Там есть конверт с маркировкой: «Только для врачебных целей». Открой его. В нем вся твоя история.
Во время разговора Ундина бродила по кухне; папка, оставленная ее отцом три недели назад, лежала на столе возле двери. Зажав телефон между ухом и плечом, она отыскала конверт с логотипом «Зеликс» из двойной спирали, похожей на знак бесконечности, и аккуратной подписью: «Только для врачебных целей». Должно быть, отец знал, что она ни за что не станет заглядывать туда.
— Нашла, — прошептала она.
— Давай открой его.
Она сломала печать. Внутри оказался единственный листок — оригинал ее свидетельства о рождении, которого она, поняла Ундина, никогда прежде не видела. Триш Мейсон, мать. Ральф Мейсон, отец. Дата рождения, цвет глаз, вес, рост. Но в графе «особые обстоятельства» было написано: «Трансплантация зародыша от донора Вивиан Грин, медсестры, СС № 262-98-8766,1202 С.-З. Глисан, № 4, Портленд, ИО 97209». И в графе «группа крови»: «РЕДКАЯ, НЕВОЗМОЖНО ПОЛУЧИТЬ ОБРАЗЕЦ».
— Но группа крови… что с моей группой крови?
Ральф прокашлялся.
— У тебя очень необычная группа крови, Ундина. Я никогда такой не видел; это в группе Lan. Я уверен, есть кто-то еще в мире, у кого такая же… Ну, может, у Вив… но я до сих пор не сумел определить ее.
— Но почему ты мне ничего не рассказывал? Почему ты говоришь об этом только сейчас? Почему, папа?
— Милая моя, мне так жаль. Просто… поздно уже было. Мама забеременела Максом. В тот раз все прошло нормально. Словно и не было никаких проблем. И конечно, мы хотели, чтобы ты была нашей, целиком и полностью. Ты чувствовала себя нашим ребенком, и потому мы просто… врали. Мы врали тебе. Мы хотели уберечь тебя. Прости меня, милая. Я думал, что если мы будем молчать достаточно долго, то никогда и не придется говорить тебе об этом. Но когда ты позвонила… Я просто не смог слышать, как ты плачешь. Я хотел, чтобы ты знала, что всему этому есть объяснение…