Родион видел, как из-за леса приближались к Саше две машины — оранжевая и черная, как у самых ног Олега черный «Москвич» стал дергаться вправо-влево и вдруг вылетел с трассы, перевернувшись далеко за поворотом.
Мальчишки с визгом ринулись с холма к месту происшествия. Туда же мгновенно устремились санитарная машина и наряд милиции. Родион машинально отметил, что и Олег вдруг вскочил и побежал вслед за мальчишками. Он продолжал следить за трассой, но прежний настрой как рукой сняло.
А гонка продолжалась. Большинство участников даже не подозревали о случившемся, они видели только свой отрезок пути. И только по кольцу болельщиков шел шепоток, что-де Люсечкин отделался незначительными ушибами, а с машиной он намается будь здоров, она разбита всмятку.
Когда Саша вновь появился из-за поворота, он шел уже пятым. Гонка входила в свою завершающую стадию.
Из репродуктора прорезался голос, уделивший Сашиной персоне полминуты. Диктор подробно охарактеризовал Сашу как гонщика, объяснив, что он самый молодой из выступающих в этом заезде, он сказал об успехах Саши в предыдущем году, затем прокомментировал ситуацию всей пятерки, отметив сильные стороны каждого гонщика. После этого в репродукторе захрипело и снова полилась музыка.
А напряжение все росло.
Впереди Саши выбыла голубая машина, затем серая. В музыку ворвался голос диктора, уже без всякого самообладания вопившего: «Красаускас — Литва и Волков — АЗЛК вышли из строя. Мазурин идет — т р е т ь и м!»
— Невероятно, — услышал Родион голос Валды и с трудом узнал его. — В раскаленной машине... с температурой. — Она казалась осунувшейся, в глазах застыл испуг.
— Да, фантастика, — согласился Родион, плохо соображая, — просто непостижимо.
Еще пять минут назад он был охвачен азартом, переполнявшим его до краев, он вскакивал, лез обниматься. В какой-то момент он даже схватил сидевшего у его ног мальчишку за плечи и, только когда тот вывернулся, понял, что до боли стиснул его... А после эпизода с Люсечкиным все это как отшибло. Ему вдруг странным показалось, что он как балбес предвкушал от гонок лишь неслыханный праздник. Ведь на самом-то деле потерявший управление автомобиль может быть беспощаден к человеку. «Вот почему Мазурин так независимо-взросло держится среди нас, автолюбителей, — подумал он сейчас. — Ведь «Крокодил» для нас всего-навсего забава, комфорт, средство жить в свое удовольствие. А настоящие гонки — это победа жизни над смертью, это желание доказать себе и другим что-то важное про этот самый автомобиль и вообще про человеческие возможности». Да, для Мазурина его машина была надежным другом и опасным врагом одновременно.
«Остается две минуты до конца гонки», — выкрикнул репродуктор.
«Всего две... Только бы ничего не изменилось, — мелькнуло в голове Родиона. — Только бы не глупая случайность».
— Ну и Саша, — бросил Олег, — все мои медицинские прогнозы повержены в прах.
«Когда он успел вернуться, — пронеслось в мозгу Родиона. — Ничего, видно, не соображаю».
— Шестьдесят, ше-стьде-сят!.. — вопили рядом с ним. — Наддай, Мазурин!!!
Оставалась минута.
Минута...
Из-за угла на стартовую прямую все три машины выскочили в прежнем порядке. Они проходили аппендикс с ревом разрывающейся канонады. Люди орали уже осипшими голосами. Приближалась развязка. И вдруг перед самой финишной прямой выбыла еще одна машина. Сначала никто не понял, что произошло. Но потом людское кольцо ахнуло. Вторая. Горьковчанин Павлов, претендовавший на одно из первых двух мест, вынужден был сойти с круга. Лопнула покрышка. К счастью, гонщик понял это вовремя и медленно, не спеша съехал на обочину, как будто свернул на другую дорогу.
«Вот она, шальная случайность, — еще успел подумать Родион, — резина выбила за минуту до конца блистательного гонщика!»
Прозвенел гонг, объявили конец гонки.
Конец! Заиграла победная музыка. Ребята кубарем скатились вниз и ринулись к финишу. Медленно подруливали туда же остальные машины. Из них вылезали гонщики, распаренные, красные, они осматривали машины, прикидывая потери.
— Пойдем, — сказала Валда и потянула Родиона за руку.
— Ну уж нет, — возразила Валя. — Вы как хотите, а я собираюсь поздравить Сашу. Это же колоссально! — Она трижды перевернулась на каблучке, и Олег расхохотался.