— Значит, вы говорите, он не совсем то, что надо? — спросила Сесилия.
— Что ж, милая моя, пожалуй, так. Совсем не то, как мне сказали. Он, наверное, лихой моряк — это да, так и есть; но что касается дисциплины — пф! Это проблема многих молодых людей, а на флоте это ни к чему хорошему не приведёт — Сент-Винсент такого не любит. Очень много жалоб на недостаток у него дисциплины, независимость, неподчинение приказам. Такому офицеру на флоте ничего не светит, тем более, пока в Адмиралтействе Сент-Винсент. И вообще, я боюсь, что ему можно не ждать очередного назначения. Было ещё много разговоров о миссис… о жене его начальника, и говорили, что это-то и есть первопричина всего. Боюсь, он отъявленный повеса, вдобавок недисциплинированный, а это куда хуже. Что хотите говорите о Старом Джарви, но недисциплинированного поведения он не потерпит. Да и тори он не любит.
— Старый Джарви — это такое морское обозначение нечистого? — спросила Сесилия.
Адмирал потёр руки.
— Это граф Сент-Винсент[10], дорогая, Первый Лорд Адмиралтейства.
При упоминании властей лицо миссис Уильямс стало серьёзным и почтительным. Выдержав подобающую паузу, она спросила:
— Кажется, вы упоминали отца капитана Обри, адмирал?
— Да. Это тот генерал Обри, который наделал столько шуму, выпоров кандидата от вигов в Хинтоне.
— Как это возмутительно. Но, конечно, чтобы высечь члена парламента, нужно иметь существенное состояние?
— Весьма умеренное, мэм. Небольшое поместье по ту сторону от Вулхэмптона; к тому же всё в долгах, говорят. Мой кузен Хэнмер хорошо его знает.
— А капитан Обри — единственный сын?
— Да, мэм. Хотя, к слову сказать, у него свежеиспеченная мачеха: несколько месяцев назад генерал женился на деревенской девушке. Говорят, она хорошенькая и бойкая молодая особа.
— Господи Боже, какая безнравственность! — сказала миссис Уильямс. — Но, полагаю, опасности нет? Полагаю, генерал уже в летах?
— Вовсе нет, мэм, — возразил адмирал. — Ему не более шестидесяти пяти. Будь я на месте капитана Обри, мне было бы не по себе.
Лицо миссис Уильямс просветлело.
— Бедный молодой человек, — сказала она. — Я ему так сочувствую.
Дворецкий убрал чайный поднос, поворошил угли в камине и начал зажигать свечи.
— Как быстро наступает вечер, — заметила миссис Уильямс. — Не зажигай те, что у дверей. Тяни шторы за шнур, Джон. Если браться за ткань, они быстро изнашиваются, и для колец это плохо. А теперь, адмирал, что вы можете рассказать о втором джентльмене из Мэлбери-Лодж, друге капитана Обри?
— Ах, об этом, — откликнулся адмирал Хэддок. — Я о нём не так много знаю. Он был хирургом на шлюпе капитана Обри. И кажется, я слышал, что он чей-то побочный сын. Его имя — Мэтьюрин.
— Простите, сэр, — сказала Фрэнсис. — А что такое «побочный сын»?
— Э-э… — замялся адмирал, глаза у него забегали.
— А скажите, кто более побочный, сыновья или дочери?
— Тс-с, дорогая, — сказала миссис Уильямс.
— Мистер Левер заезжал в Мэлбери, — сказала Сесилия. — Капитан Обри уехал в Лондон — он постоянно ездит в Лондон, похоже — но видел доктора Мэтьюрина, и говорит, что тот очень странный, прямо как иностранец. И резал лошадь в зимней гостиной.
— Какое неподходящее место, — заметила миссис Уильямс. — Кровь следует смывать холодной водой. Холодная вода — единственное средство от кровавых пятен. Как вы думаете, адмирал, может, сказать им, что следы крови следует смывать холодной водой?
— Осмелюсь предположить, что они довольно-таки привычны избавляться от пятен такого рода, мэм, — ответил адмирал. — Но вот я что подумал, — продолжил он, обводя взглядом комнату. — Барышни, это же просто здорово — парочка моряков с полными карманами гиней вернулась на берег и поселилась чуть не у самых ваших дверей. Если хотите замуж — только свистните, и они тут же прибегут, ха-ха-ха!