— Чего бы ему хотелось на обед? Разумеется, пудинг, и возможно, какие-нибудь соленья. А что хотите вы, Стивен? Я знаю, что-нибудь с грибной начинкой.
— Увы, я буду за сотню миль отсюда. Мне необходимо выполнить одно поручение для капитана Обри, а затем я захвачу вечерний дилижанс. Не думаю, что задержусь надолго. Вот мой лондонский адрес, я написал его для вас на карточке. Прошу вас, напишите мне, как пройдёт ваше путешествие.
— Как, разве вы не едете, Стивен? — воскликнула София, хватая его за руку. — Что же будет со мной?
— Нет, милая. Отпускаю вас в свободное плавание. Тоните либо плывите, Софи, тоните либо плывите. Где моя шляпа? Ну же, поцелуйте меня, и мне пора.
— Джек, — сказал он, входя в каюту, — чем это ты занят?
— Пытаюсь сделать так, чтобы это чёртово растение стояло прямо. Делаю всё, что могу — а они всё равно вянут. Поливаю их до завтрака и потом во вторую собачью вахту, а они вянут. Честное слово, это никуда не годится.
— Чем ты их поливаешь?
— Самой лучшей водой прямо из бочонка для питья.
— Ну, если их умащивать тем декоктом, который мы пьём и которым умываемся, то они, разумеется, завянут. Пошли кого-нибудь на берег за дождевой водой; и для такого частого полива лучше подойдут какие-нибудь водные растения.
— Прекрасная мысль, Стивен. Прямо сейчас распоряжусь. Спасибо. Но если не считать эту проклятую зелень — по-твоему, разве каюта не выглядит сносно? Удобно? По-домашнему? Жена главного канонира сказала, что ничего подобного не видела: всё, что она смогла посоветовать — так это что-то, куда вешать одежду, и подушечку для булавок.
Каюта напоминала нечто среднее между борделем и лавкой гробовщика, однако Стивен сказал только, что разделяет мнение миссис Армстронг и внёс своё предложение: если кадки с растениями расставить не в таком строгом порядке вокруг коек, то будет меньше похоже на королевские похороны.
— Вот твои тарелки, — сказал он, протягивая Джеку свёрток из зелёного сукна.
— О, спасибо, спасибо, Стивен. Ты настоящий друг. Вот это изящество, лопни мои глаза. Как они сияют! Ох, — его лицо вытянулось. — Стивен, не хочу показаться неблагодарным, но ведь я сказал «кабельной работы», помнишь? Край должен быть в виде троса кабельной работы.
— Ну да, а я разве не сказал: «Пусть по краю будет трос», и он мне ответил, этот лавочник, разрази его гром, мошенника — «Вот, сэр, прекрасный трос, такой и сам лорд виконт Нельсон бы одобрил»?
— Так и есть. Трос знатный. Но Стивен, любезный друг, неужто ты не видишь, проведя столько времени в море, что он тросовой работы, а не кабельной?
— Нет, не вижу. И совершенно не желаю выслушивать что-то ещё на эту тему. Трос не тросовой работы — чушь какая-то. Я донимаю серебряных дел мастера с утра до вечера, а нам теперь рассказывают, что тросы должны быть не тросовой работы. Нет уж. Вино налито, его надо выпить. У лягушки нет ни перьев, ни шерсти, но всё же она поёт. Тебе завтра придётся отплыть в Даунс, поедая свой скудный хлеб с побрякушек тросовой работы и поливая его слезами отчаяния; и вот что я скажу вам, сэр — хлеб этот вы будете есть без меня. Меня зовёт очень важное дело. Когда приеду в Лондон, остановлюсь в «Грейпс»: надеюсь быть там ещё до Михайлова дня. Прошу тебя, напиши мне пару строк. А теперь позволь откланяться: благослови тебя Бог.
Когда доктор Мэтьюрин расстался с аббатом Монсерра, повсюду в Каталонии царил виноград. По всей стране, через которую он быстрой рысцой скакал на запад на своём муле, у виноградников был знакомый растерзанный, разорённый вид; в деревнях улицы были пурпурно-красными от винной гущи, горячий воздух пропитался запахом брожения — ранний год, изобильный год. Повсюду дыни, десяток за realillo[125], в окрестностях Лериды сушатся фиги, на деревьях бронзовеют апельсины. Затем более явная осень в Арагоне; а во всей зелёной Стране басков дождь, проливной дождь день за днём, преследовавший его вплоть до тёмного безлюдного пляжа, где он стоял, поджидая лодку; капли дождя стекали по его промокшему плащу и исчезали в гальке под ногами.
Плеск и шорох набегающих волн, затем наконец звук осторожно двигающихся вёсел и негромкий оклик сквозь дождь:
— Авраам и семя его во веки веков.
— Уилкс и свобода, — ответил Стивен.
— Бросай якорь, Том.
Всплески, глухой удар; затем совсем рядом с ним:
— Вы здесь? Давайте ко мне на спину, сэр. О, да вы весь мокрый.
— Это из-за дождя.
Дождь заливает палубу люггера; дождь разглаживает волны по всей длине Ла-Манша; дождь стеной на улицах Лондона, водосток у Адмиралтейства переполнен.