— Это испанцы? — спросил Стивен, вскарабкавшись на грот-марс.
— Конечно, они, — сказал Джек. — Посмотри на их приземистые стеньги. Вот, возьми мою трубу. Эй, на палубе. Всем к повороту через фордевинд.
В тот же миг на «Индефатигейбле» подняли сигнал «Повернуть через фордевинд и начать преследование», и Стивен начал старательный спуск вниз, поддерживаемый Джеком, Бонденом и помощником боцмана — Стивен вцепился в его косицу так, что у бедняги выступили слёзы. Он уже продумал всю аргументацию для мистера Осборна, но хотел быстро затвердить её с ним до совещания на борту «Индефатигейбла», капитан которого являлся коммодором эскадры. Он спустился вниз; сердце его колотилось в необычном ритме. Испанцы перестраивались ближе друг к другу, обменивались сигналами; переговоры будут непростыми — о, очень непростыми.
Завтрак на скорую руку. Коммодор вызывает к себе доктора Мэтьюрина: Стивен с чашкой кофе в одной руке, куском хлеба с маслом в другой стоит на палубе, пока спускают катер. Как сильно они приблизились, и как неожиданно! Испанцы уже сформировали линию баталии, они шли правым галсом с ветром в один румб от крутого бейдевинда и были уже так близко, что было видно их зияющие орудийные порты, все как один открытые.
Британские фрегаты, повинуясь сигналу «Начать преследование», сломали строй, и «Медуза», находившаяся южнее всех и поэтому после поворота оказавшаяся первой, направилась прямо к ведущему испанцу; в нескольких сотнях ярдов за ней «Индефатигейбл» держал курс на второе испанское судно, «Медею», с флагом Бустаменте на бизани; затем шёл «Амфион», а последним оказался «Лайвли». Он быстро догонял, а как только Стивена спустили в катер — поставил фор-брамсель, пересёк кильватерный след «Амфиона» и направился к «Кларе» — последнему кораблю испанской эскадры.
«Индефатигейбл» чуть привёлся к ветру, обстенил марсели, принял Стивена на борт и снова рванул вперёд. Коммодор, темноволосый, краснолицый, холерического темперамента человек, весьма на взводе, поторопил его пройти вниз, вполуха слушал его краткое изложение аргументов, которые, по его мнению, могли убедить испанского адмирала уступить, но продолжал сидеть, барабаня пальцами по столу и дыша шумно и раздражённо. Мистер Осборн, порывистый, умный человек, кивал головой, глядя Стивену в глаза — кивал в ответ на каждый пункт, и потом снова; губы его при этом были плотно сжаты.
— …И последнее, — сказал Стивен. — Любыми средствами постарайтесь убедить его явиться сюда, чтобы мы могли согласовать наш ответ на непредвиденные возражения.
— Пора, джентльмены, пора, — вскричал коммодор и побежал на палубу. Ближе, ещё ближе; они уже в пределах досягаемости орудий, все флаги подняты; вот на расстоянии мушкетного выстрела, на палубах испанцев множество лиц; вот на расстоянии пистолетного выстрела.
— Руль круто на борт, — сказал коммодор. Штурвал завертелся, и большой фрегат, подчиняясь рёву приказов, привёлся к ветру и оказался на правом траверзе адмиральского корабля, в двадцати ярдах с наветра. Коммодор взял рупор.
— Убавьте парусов, — крикнул он, направив рупор на квартердек «Медеи». Испанские офицеры обменялись несколькими словами; один пожал плечами. Над всем строем царила мёртвая тишина: ветер в такелаже и плеск волн.
— Убавьте парусов, — повторил он громче. Ни ответа, ни сигнала. Испанцы по-прежнему держали курс на Кадис — до него оставалось два часа. Две эскадры шли параллельно, безмолвно скользя на скорости в пять узлов, так близко, что невысокое солнце бросало тени от испанских брам-стеньг поперёк английских палуб.
— Выстрелите поперёк их курса, — сказал коммодор. Ядро ударилось о воду в ярде перед форштевнем «Медеи», полетели брызги. Звук выстрела словно снял заклятие молчания и неподвижности с «Медеи» — там возник быстрый вихрь движений, выкрики приказов, и марсели взяли на гитовы.
— Сделайте всё возможное, мистер Осборн, — сказал коммодор. — Но, клянусь Богом, лучше бы ему решиться в течение пяти минут.
— По возможности привезите его сюда, — добавил Стивен. — И прежде всего помните, что Годой предал их королевство французам.
Шлюпка пересекла разделявшую корабли полосу воды и зацепилась за борт. Осборн вскарабкался на палубу испанского фрегата, снял шляпу и по очереди склонился перед распятием, перед адмиралом, перед капитаном. Они видели, как он прошёл вниз с Бустаменте.
И время медленно потянулось. Стивен стоял возле грот-мачты, крепко сцепив руки за спиной; он ненавидел Грэма, коммодора, и ненавидел то, что должно произойти. Он приложил все усилия к тому, чтобы провести эти переговоры и повлиять на них — переговоры, которые шли сейчас на полурасстоянии пистолетного выстрела от него. Если бы только Осборн смог привезти Бустаменте к ним на борт — это был бы неплохой шанс устроить дело.