Хотя сообщить оказалось довольно просто. Он сказал:
— Девушки уехали. Миссис Уильямс увезла их в Бат в прошлый вторник. София ненадолго зашла сюда и сказала, что ужасно об этом сожалеет.
— Она что-нибудь просила передать? — спросил Джек; его печальное лицо просветлело.
— Нет. То есть, прямо она ничего не просила. Иногда было сложно следовать за ходом её мыслей, она была расстроена. Мисс Анна Колуф[25], вся в смятении: девушка без сопровождения наносит визит холостому джентльмену. Чампфлауэр такого ещё не видел. Но, думаю, не ошибусь, если скажу, что она хотела передать тебе, что покидает Сассекс не по своей воле и с тяжёлым сердцем.
— Как ты думаешь, можно послать ей письмо — в конверте, адресованном Диане Вильерс?
— Диана Вильерс по-прежнему здесь. Она не поехала в Бат: осталась в Мейпс-Корт, — сказал Стивен холодно.
Новость быстро распространилась. Решение по поводу призов стало всеобщим достоянием, о нём написали в лондонских газетах; а в округе жило немало морских офицеров, и некоторые из них тоже достаточно пострадали из-за банкротства агента, чтобы довести до общественности реальные масштабы катастрофы. В довершение всей истории в газетах появилось извещение о том, что «в Вулхэмптоне 19-го числа сего месяца у супруги генерала Обри родился сын».
Миссис Уильямс торжествовала на весь Бат.
— Это определённо кара Господня, мои дорогие. Нам ведь рассказывали, какой он повеса — помните, как я невзлюбила его с самого начала: я говорила, что у него что-то не так с формой рта. Моё чутьё никогда меня не подводило. И взгляд его мне не нравится.
— Но, мама, — воскликнула Фрэнсис. — Ты говорила, что он больше всех твоих знакомых похож на джентльмена и так хорош собой.
— Хорош собой тот, кто хорошо поступает, — вскричала миссис Уильямс. — А вы, мисс Дерзость, покиньте комнату. А за неуважение останетесь без пудинга.
Вскоре выяснилось, что другим соседям Джек тоже никогда не нравился: его рот, подбородок, глаза, расточительные развлечения, лошади, планы завести свору — всё подверглось осуждению. Джек и раньше сталкивался с подобным, но в качестве стороннего наблюдателя; и, хотя это порицание не было ни всеобщим, ни слишком грубым, он воспринял его более болезненно, чем сам от себя ожидал: нарочитая сдержанность лавочника, некоторая небрежность и высокомерие со стороны деревенских джентльменов, отсутствие былой предупредительности.
Он снял Мэлбери на год, арендная плата уже внесена, пересдать дом он не мог; переезжать не имело смысла. Он сократил расходы, продал своих гонтеров, сказал своим людям, что очень сокрушается, но им придётся уехать, как только они найдут себе новые места, и перестал давать обеды. У него были прекрасные лошади, и одну из них он продал за ту сумму, за которую приобрёл сам; это позволило выплатить неотложные местные долги, но не восстановило его кредита — поскольку, хотя Чампфлауэр был готов поверить в любую величину некоего призрачного богатства (а состояние Джека оценивалось очень высоко), бедность они взвешивали с точностью до фунта.
Приглашений ему больше не присылали — не только из-за того, что он был поглощён своими делами, но также потому, что он стал вспыльчив и болезненно реагировал на любые случайные взгляды и слова, которые казались ему пренебрежительными. Теперь единственным домом, где он обедал, остался Мейпс-Корт. Миссис Вильерс, пользуясь поддержкой пастора, его жены и сестры, по-прежнему могла приглашать к себе обитателей Мэлбери-Лодж.
После одного такого обеда они вернулись домой, поставили в конюшню коба и мула и пожелали друг другу спокойной ночи.
— Может, ты не прочь сыграть в карты? — спросил Джек, приостановившись на лестнице и глядя вниз, в холл.
— Нет, — отозвался Стивен. — Голова другим занята.
Сам он тоже был занят другим. Он быстро прошёл в темноте через Полкэри Даун, благоразумно дал большой круг, обходя группу браконьеров в роще Гоул, и приостановился под вязами, которые мотали кронами и поскрипывали на ветру напротив Мейпс-Корт. Дом был довольно старый, беспорядочно построенный, что не исправили даже позднейшие переделки, и самое древнее его крыло оканчивалось грубоватой квадратной башней; одно окно было освещено. Он быстро прошёл через огород — сердце его колотилось, колотилось так, что, когда он остановился возле маленькой дверцы в глубокой нише в основании башни, то смог расслышать его удары, и звучало это как частое хриплое собачье дыхание. Когда он взялся за ручку, лицо его выражало безысходное и оттого спокойное приятие поражения.
25
Имеется в виду стилистический приём анаколуф (от греч. anakoluthos - непоследовательный, неправильный), обозначающий нарушение правильной синтаксической связи, при котором соединяемые части предложения подходят по смыслу, но не согласованы грамматически.