— Он мне понравился: у него такая походка вразвалочку, словно у моряка. Его нельзя назвать бойцовым петухом — но, оказавшись на арене и получив вызов, всё равно стал драться. Весь общипанный, но не отступил, даже когда не осталось надежды. Я не жалею, что поставил на него, и поставил бы снова. Ты сказал — письма?
— Два письма. Прошу, без церемоний.
— Спасибо, Стивен. Адмиралтейство подтверждает, что послание мистера Обри от седьмого числа прошлого месяца получено. А это из Бата: я только посмотрю, что Куини хочет сказать. О Боже.
— В чём дело?
— Боже, — снова сказал Джек, ударяя плотно сжатым кулаком по колену. — Пойдём отсюда. Софи собирается выйти замуж.
Они проехали с милю; Джек что-то бормотал и восклицал себе под нос, а затем сказал:
— Куини пишет из Бата. Некий малый по имени Адамс — большое поместье в Дорсете — сделал Софии предложение. Шустренькое дельце, честное слово. Я от неё такого никак не ожидал.
— Так может, это просто сплетня, которую подхватила леди Кейт?
— Нет, нет, нет! Она специально заглянула к мамаше Уильямс, ради меня, чтобы та не смогла отказать мне в приёме, когда я приеду. Куини всех там знает.
— Конечно. Миссис Уильямс должно льстить такое знакомство.
— Да. И вот она отправилась, и миссис Уильямс, хихикая от радости, сразу ей всё выложила, вплоть до подробностей о поместье. Ты мог бы ожидать такого от Софии?
— Нет. И я сомневаюсь в достоверности известия, что предложение было сделано напрямую, а не через мать — просто как возможность такового.
— Боже мой, хотел бы я сейчас оказаться в Бате, — тихо сказал Джек с потемневшим от гнева лицом. — Кто мог ожидать от неё такого? Такое невинное лицо — я бы поклялся… Такие нежные, добрые слова — и так недавно; и вдруг дело уже доходит до предложения! Все эти пожатия рук, перебирание пальцев… Боже, и такое невинное-невинное лицо.
Стивен заметил, что никаких доказательств нет, что миссис Уильямс способна на любые выдумки; он говорил рассудительно, убедительно и умно, понимая, что с тем же успехом может обращать свои речи к мулу. Замкнутое лицо Джека было полно какой-то твёрдой решимости; он заявил, что думал, будто в кои веки встретил замечательно прямодушную девушку — никаких задних мыслей, никаких ужимок и околичностей — но что он больше не хочет говорить об этом; а когда они подъехали к перекрёстку возле Ньютон Прайорс, сказал:
— Стивен, я знаю, что ты желаешь мне только добра, но я думаю, что мне надо проехаться через холмы в Уивенхо. Я сейчас неподходящая компания ни для людей, ни для зверей. Тебе же не понадобится коб? И не жди меня к ужину — я перекушу где-нибудь по дороге.
— Киллик, — сказал Стивен. — Отнеси ветчину и кувшин пива в комнату капитана. Он может вернуться поздно. Я ухожу.
Сначала он шёл медленно, с размеренно бьющимся сердцем и ровным дыханием; но когда мили знакомой дороги остались позади и он начал взбираться на Полкэри, ритм сердцебиения опять участился и учащался всё больше по мере того, как решимость покидала Стивена; и к тому моменту, как он достиг вершины холма, сердце уже отмеряло время не хуже его бойко тикающих часов.
— Тук-тук-тук, глупое, — сказал он, улыбаясь, пока считал пульс. — Конечно, это правда, что ещё ни разу я не взбирался на холм так быстро — какое упражнение для ног, ха-ха-ха. Хорошенькое зрелище я из себя представляю, наверное. Милосердная ночь укрывает меня.
Теперь он шёл медленнее, его обострённые чувства улавливали малейшее движение среди деревьев в роще Гоул или на тропе позади: далеко справа рявканье самца косули, ищущего самку, а слева — отдалённый визг кролика, которого душит горностай. Сова. Неясные, расплывчатые очертания дома, спящего среди деревьев, и на его дальнем конце, в башне, светится единственный прямоугольный глаз.
Вниз, к вязам, сейчас безмолвным и покрытым густой листвой: стал виден весь дом. И под вязами его собственный коб, привязанный к лещине. Он узнал животное прежде, чем оно тихо заржало, приветствуя его, и замер на месте. Когда конь заржал снова, он осторожно подобрался к нему, провёл рукой по шелковистым губам и по шее и какое-то время гладил его, неотрывно глядя поверх холки на свет окна; потом повернул назад. Пройдя с сотню ярдов — башня скрылась за деревьями — он замер и прижал руку к груди. Зашагал снова: тяжёлой, неуклюжей походкой, спотыкаясь на неровностях, силой воли заставляя себя идти вперёд.
— Джек, — сказал он за завтраком на следующее утро, — Думаю, мне придётся тебя покинуть: надо узнать, найдётся ли место в дилижансе.
— Покинуть меня! — воскликнул Джек, ошеломлённый. — О, не может быть!