Холм Полкэри Даун и холодное небо над ним; дыхание блуждающего северного ветра над заливными лугами, поверх пашни, потом всё выше по заросшему травой склону, у края которого раскинулись заросли, называемые Румболд-Горс. Вокруг по полю рассыпались красные точки: всадники. Ниже и поодаль, на склоне, одинокий пахарь с плугом, запряжённым парой сассекских быков, неподвижно стоял в конце борозды, наблюдая, как собаки мистера Сэвила пробираются по следу через дрок и бурые остатки папоротника. Двигались они медленно — след был слабый, прерывистый — и у охотников было достаточно времени, чтобы хлебнуть из фляжек, подуть на руки и взглянуть на простирающийся перед ними ландшафт: на змеящуюся по лоскутному одеялу полей реку, башни или шпили Хизер-, Миддл-, Незер- и Сэвил-Чампфлауэра, шесть-семь больших поместий, разбросанных по долине, на расположенные один за другим холмы, похожие на китовые спины, и свинцовое море вдали.
Не такая уж большая округа, так что почти каждый был хоть с кем-то знаком: полдюжины фермеров, джентльмены из Чампфлауэра и окрестных приходов, два офицера ополчения из захиревшего лагеря в Рейнсфорде, мистер Бертон, явившийся, невзирая на сильнейший насморк, в надежде мельком увидеть миссис Сент-Джонс, и доктор Вайнинг в пришпиленной к парику шляпе, причём и то и другое было ещё завязано под подбородком носовым платком. Он сбился с пути истинного — не смог удержаться, заслышав звук рога — и совесть начинала мучить его всякий раз, когда след терялся. Время от времени он бросал взгляд сквозь мили ледяного воздуха, разделявшие заросли и Мейпс-Корт, где его ожидала миссис Уильямс. «С ней ничего страшного, — размышлял он. — Моё лечение никакой пользы не принесёт; но я должен её навестить, ибо так подобает христианину. И я поеду, если след не найдут до того, как я досчитаю до ста». Он нащупал пальцем пульс и принялся считать. На счете «девяносто» он прервался, огляделся в поисках ещё какой-нибудь отговорки и в дальнем конце зарослей увидел незнакомую фигуру. «Это, без сомнения, тот медик, про которого мне говорили, — подумал он. — Пожалуй, приличия ради следует подъехать и перемолвиться с ним словом. Чудной он какой-то. Ей-богу, очень чудной малый».
Чудной малый восседал на муле — необычное зрелище для английской охоты; да и без мула всё в нём выглядело странно: синевато-серые бриджи, бледное лицо, бледные глаза и ещё более бледный стриженый череп (его парик и шляпа были приторочены к седлу) и то, как он вгрызался в кусок хлеба, натёртый чесноком. Он громко обращался к своему приятелю, в котором доктор Вайнинг признал нового нанимателя Мэлбери-Лодж:
— Я скажу тебе, что это такое, Джек, — говорил он. — Вот послушай…
— Вы, сэр! Вы, на муле! — раздался разгневанный голос старого мистера Сэвила. — Может, вы всё-таки дадите этим чёртовым собакам заняться делом? А? А? Мы что, в какой-нибудь чёртовой кофейне? Я вас спрашиваю, вам тут что — дискуссионный клуб, гром его разрази?
Капитан Обри с повинным выражением лица поджал губы и заставил свою лошадь пройти те двадцать ярдов, что отделяли его от Стивена.
— Скажешь мне потом, Стивен, — произнёс он негромко, увлекая друга в обход зарослей подальше от глаз хозяина собак. — Вот найдут они свою лису, тогда и скажешь.
Повинное выражение не выглядело естественным на лице Джека Обри, которое в такую погоду приобрело цвет его красной куртки, и как только они оказались там, где кустарник прикрыл их от ветра, к нему вернулось его обычное выражение — открытой приветливости и готовности её выразить. Он уставился в заросли дрока, где колебания и треск веток отмечали перемещение своры.
— Лису ищут, что ли? — спросил Стивен Мэтьюрин, будто более привычной дичью в Англии были гиппогрифы, и снова впал в глубокую задумчивость, медленно пощипывая губами хлеб.
Ветер продувал весь длинный склон; по небу проплывали редкие облака. Время от времени гонтер Джека настораживал уши. Недавнее приобретение — крепко сложенный гнедой, как раз под джековы шестнадцать стоунов[4]. Но охота его не слишком занимала, и, как многие другие мерины, большую часть времени он проводил в печальных размышлениях по поводу утерянных причиндалов — в общем, недовольная лошадь. Если бы те настроения, которые сменяли одно другое в его голове, приняли словесную форму, они текли бы так: «Слишком тяжёл — слишком сильно сдвигается вперёд, когда мы прыгаем через изгородь — далековато я его уже увёз, для одного-то дня — надо бы от него избавиться, посмотрим, что тут можно сделать. Я чую кобылу! Кобыла! О!...» — Раздувшиеся ноздри гнедого затрепетали, он топнул копытом.
4
Стоун - английская мера веса, примерно 6,35 кг. Таким образом, Джек весит чуть более 100 кг.