— Обри! Джек Обри! — вскричал Дандас, его старый сослуживец Хинидж Дандас. — Я тебя по спине узнал — где угодно тебя узнаю. Как поживаешь? Приболел, похоже? Доктор Мэтьюрин, как поживаете? Вы сюда? И я тоже, ха-ха-ха. Как вы ладите?
Дандас недавно был произведён в пост-капитаны и назначен на тридцатишестипушечный «Франчайз»; он любил весь мир, и его жизнерадостная речь журчала не прерываясь, пока они пробирались по тротуару и поднимались по ступеням в холл.
Собрание имело явный военно-морской дух, но леди Кейт принимала также политиков и дружила с великим множеством интересных людей. Джек оставил Стивена за разговором с джентльменом, открывшим кристаллический бор, и пробрался через обширную гостиную и не столь многолюдную галерею в небольшую комнату со сводчатым потолком, где разместился буфет: вино «Констанция», пирожки, раут-кейки, снова вино. Здесь его и нашла леди Кейт — она подвела к нему крупного человека в небесно-голубом сюртуке с серебряными пуговицами и сказала:
— Джек, дорогой, позволь представить тебе мистера Каннинга. Капитан Обри, королевский флот.
Джеку сразу понравился представленный ему человек, и по ходу обмена общими любезностями это чувство усилилось: он был широкоплеч и хотя не так высок, как Джек, но благодаря манере держать небольшую круглую голову приподнятой и немного откинутой, выставив подбородок вперёд, выглядел более крупным и властным. Он не носил парика, и его волосы — то, что от них осталось — обрамляли короткими тугими завитками блестящую лысину, хотя ему не было ещё и сорока — и он чем-то напоминал какого-то из полноватых и жизнерадостных римских императоров: весёлое, благодушное лицо, но его выражение говорило о немалой скрытой внутренней силе.
«Не хотел бы я иметь врагом такого типа», — подумал Джек, настоятельно рекомендуя «один из этих соблазнительных пирожков» и бокал «Констанции».
Мистер Каннинг был торговцем из Бристоля. Эта новость просто изумила Джека. Он раньше никогда не встречал торговцев вне сферы их деловых интересов. Несколько банкиров и толстосумов — да; но только какие-то они все были хилые и бледные на вид, существа низшего порядка; а на мистера Каннинга смотреть свысока было никак невозможно.
— Я особенно рад чести быть представленным вам, капитан Обри, — сказал тот, быстро проглотив два пирожка. — Потому что я о вас много раз слышал, мне давно известна ваша репутация, и вот только вчера я читал о вас в газете. Я написал вам письмо, чтобы выразить мои чувства по поводу вашего дела с «Какафуэго» тогда, в первом году, и чуть было не отправил — и на самом деле мне следовало так и поступить, сославшись на шапочное знакомство или общих друзей. Но увы, это было бы слишком вольно по отношению к совершенно незнакомому человеку, да и, в конце концов, что такое моя похвала? Просто восторженное бормотание дилетанта.
Польщённый Джек издал бормотание признательности.
— Вы слишком любезны… превосходная команда… испанцу не повезло с позицией.
— Хотя, может быть, и не совсем дилетанта, — продолжал Каннинг. — Я снарядил несколько приватиров в прошлую войну и сам дошёл на одном из них до Горе[62], а на другом — до Бермудских островов, так что какое-то понятие о море у меня имеется. Несравнимое с вашим, конечно же; но я могу хотя бы приблизительно представить, что такое бой.
— Вы служили на флоте, сэр? — спросил Джек.
— Я? Нет, что вы. Я еврей, — ответил Каннинг; было похоже, что вопрос изрядно его позабавил.
— О, — сказал Джек. — А?.. — Он отвернулся, делая вид, что сморкается, заметил в дверях смотрящего на него лорда Мелвилла, поклонился и громко сказал:
— Добрый вечер.
— А с начала этой войны я снарядил семь судов, и восьмое сейчас на стапеле. И это подводит меня, сэр, к теме «Беллоны» из Бордо. Она захватила два моих торговых судна, как только снова была объявлена война, и «Нереиду», мой самый сильный приватир — восемнадцать двенадцатифунтовок — как раз перед тем, как захватила вас вместе с тем индийским судном. Она отличный ходок, не правда ли, сэр?
— Восхитительный, сэр, просто восхитительный. В крутой бейдевинд при лёгком ветре она ушла от «Бланш» как нечего делать; а обезветрив паруса — притворства ради — она всё равно делала шесть узлов на четыре «Бланш», хотя крутой бейдевинд — для «Бланш» самый предпочтительный курс. И она в хороших руках: её капитан — бывший королевский офицер.