— Да. Его отец учил меня древнееврейскому… добрый вечер, мисс Сибил… очень богатый молодой человек, такой предприимчивый. Он тобой необыкновенно восхищается.
— Мне нравится его прямота. Он говорит на древнееврейском, Куини?
— О, едва-едва, только для бар-мицвы[63]. Он примерно такой же усердный ученик, как ты, Джек. У него много друзей в свите принца Уэльского, но пусть это тебя не пугает: он не любитель пускать пыль в глаза. Идём в галерею.
— Бар-мицва, — глубокомысленно повторил Джек, последовав за ней в переполненную галерею; и там, в обрамлении четырёх мужчин в чёрных сюртуках, он мельком увидел знакомое красное лицо миссис Уильямс. Она вся разряженная сидела возле камина, и было похоже, что ей жарко, а рядом сидела Сесилия; и какой-то миг он не мог совместить их с этим окружением: они принадлежали иному миру и времени, другой реальности. Свободных стульев подле них не было и места тоже. Леди Кейт направилась прямо к ним, попутно пробормотав ему на ухо что-то про Софию, но так тихо, что он не разобрал.
— Вы вернулись в Англию, капитан Обри? — осведомилась миссис Уильямс, когда он поклонился. — Что же, неплохо, неплохо.
— А где ваши остальные девочки? — спросила леди Кейт, оглядывая комнату.
— Мне пришлось оставить их дома, миледи. Фрэнки так простудилась, и София осталась сидеть с ней.
— Она не знала, что вы здесь будете, — шепнула Сесилия.
— Джек, — сказала леди Кейт. — Кажется, лорд Мелвилл подаёт сигнал. Он хочет поговорить с тобой.
— Первый Лорд? — воскликнула миссис Уильямс, приподнимаясь и вытягивая шею. — Где? Где? Который?
— Джентльмен со звездой, — ответила леди Кейт.
— Только на пару слов, Обри, — сказал лорд Мелвилл, — затем мне нужно идти. Вы можете зайти завтра, а не на следующей неделе? Это не нарушает ваших планов? В таком случае, доброй ночи… я так вам признателен, леди Кейт, — обратился он к Куини, посылая ей воздушный поцелуй. — Ваш самый покорный, преданный…
В лице и глазах Джека, когда он обернулся к дамам, явственно светилось восходящее к зениту солнце. По закону общественной метафизики сияние, исходящее от великого человека, оставило на нём свой след — так же, как и возможность лёгкого обогащения, обещанного молодым Каннингом. Он почувствовал, что владеет ситуацией, как бы она ни складывалась, несмотря на волков, рыщущих снаружи; его спокойствие удивило его самого. Какими были его чувства под слоем этой вовсю бурлящей радости? Он не мог разобрать. Столько всего произошло за последние дни — его старый мундир всё ещё пах порохом — и продолжало происходить, что он не мог определиться с чувствами. Иногда в сражении получаешь удар: это может быть смертельная рана, может просто ссадина, царапина — сразу не скажешь. Он оставил эти попытки и обратил всё своё внимание на миссис Уильямс, попутно про себя отметив, что миссис Уильямс из Сассекса и даже из Бата была совсем другим существом, нежели миссис Уильямс в аристократической лондонской гостиной: здесь она выглядела провинциально и немодно, да и Сесилия тоже, надо признать, с её оборочками и мелко завитыми кудряшками — хотя она на самом деле добрая и милая девушка. Миссис Уильямс об этом смутно догадывалась; она имела вид глупый, неуверенный и почти подобострастный, хотя Джек ощутил, что высокомерие тут тоже где-то недалеко. Заметив, что лорд Мелвилл был очень любезен, настоящий джентльмен, она сообщила Джеку, что читала о его освобождении в газете: она надеется, что его возвращение означает, что у него всё хорошо — но как случилось, что он оказался в Индии? Она-то сначала поняла так, что он отправился на континент вследствие некоторых… словом, на континент.
— Так и было, мэм. Мы с Мэтьюрином поехали во Францию, но этот подлец Бонапарт чуть нас не сцапал.
— Но вы же вернулись на ост-индском корабле? Я читала в газете — в «Таймс».
— Да. Он зашёл в Гибралтар.
— А, понимаю. Итак, тайна раскрыта: я знала, что рано или поздно доберусь до сути.
— Как поживает милый доктор Мэтьюрин? — спросила Сесилия. — Надеюсь, мы увидим его.
— Да-да, как дорогой доктор Мэтьюрин? — сказала её мать.
— Очень хорошо, благодарю вас. Он был в той комнате минуту назад, беседовал с главным медиком флота. Он замечательный друг: нянчился со мной, когда я так чертовски простыл в горах, и поил меня лекарствами по два раза в день, пока мы не прибыли в Гибралтар. Без него я бы до дома не добрался.
— Горы, Испания, — сказала миссис Уильямс с явным неодобрением. — Вы меня туда не затащите, вот что я вам скажу.
— Значит, вы путешествовали по Испании? — сказала Сесилия. — Наверное, это было ужасно романтично — руины, монахи?
63
Церемония вступления еврейского мальчика в возрасте 13 лет в еврейскую общину в качестве полноправного члена.