В этот момент я почувствовал, как в бок мне упёрся ствол. Реальный такой, 45-го импортного калибра. Я повернул голову и увидел каких-то подростков, в штанах, задница которых болтается чуть не до колен, и в вязаных радужных шапках анашистов.
— Спокойно, дядя, — сказал мне свистящим шёпотом один из них. — Нам надо с тобой просто поговорить.
Я люблю разговоры. Когда разговариваешь, чувствуешь себя живым. Это такая редкость — чувствовать себя живым.
4
ФИДЕЛЬ:
Ствол сорок пятого калибра, упёршийся мне в бок, меня не сильно беспокоил. В отличие от прыщавого мальца, стоявшего по диагонали ко мне и явно прячущего в холщовой сумке что-то вроде УЗИ или самопального аналога. Я посмотрел в его бледно-голубые глазки и убрал нож в карман.
— О-кей! — сказал я. — Я люблю разговаривать.
Толпа проходила мимо, старательно не замечая ни меня, ни этой банды малолеток вокруг моей персоны. Меньше знаешь, крепче спишь, да.
— Итак. Говорим коротко и по делу, — сказал я, повернувшись к старшому из них. Тому, кто тыкал мне под рёбра стволом. — В чём ваша проблема?
— Дядя, не тяни… Ты идёшь в Печатники.
— Печатники? Где это?
— Дядя, это в …изде.
— Далековато…
— У нас там человечек остался.
— Земля ему пухом!
— Не, это живой человечек.
Я уже ничего не понимал. Тёк-Мак из штаба просил за свою невесту, или кто она там ему. Эти обкурки откуда-то узнали про моё задание и теперь гундосят о своём «человечке»… Что вообще происходит? Миссия рассекречена в тот самый момент, когда её надо секретить по полной. С такой хренью мне ещё иметь дело не приходилось.
Я попытался выиграть время:
— Фотки есть?
— Не, дядя, только ник и пароль.
— И какой ник?
— Офелия.
— Белая девка? Она мертва. Изнасилована и скормлена псам.
— Она жива.
— Не верю.
— Вот её последний мессадж.
Он протянул мне свой наладонник, и в этот момент я выхватил его ствол и, одновременно, заслонился его тушкой от пристального взгляда бело-голубых глаз его напарника.
— Спокойно, дети! — сказал я. — Разговор продолжается, но ровно и только словами. Без жестов и пальбы.
Я посмотрел на экран КПК. Там было одно сообщение от юзера с ником Офелия: «Помогите!»
Млядь…
— Кто она? Почему осталась в Печатниках? Почему не эвакуировалась со всеми?
Я держал отобранный пистолет в руке, прижимаясь к худосочному обкурку, чтобы директриса огня не сошлась на моей переносице, когда эти худые кости вдруг стали сотрясаться в моих объятьях. Он, этот обкурок, плакал! И что мне делать теперь?
Я отпустил его. Я сказал:
— Давай адрес и данные.
Люди проходили мимо с покер-фейсами. Людей не интересовало вообще ничего. Я снял респиратор и поцеловал девчушку, следившую за мной, в губы. Взасос. Её банда неловко переминалась вокруг нас с ноги на ногу.
5
ФИДЕЛЬ:
Мне надо было хорошенько подумать обо всём этом. Дома никого, кроме кота, не было. Я покормил его и с наслаждением принял душ. Только я вышел из ванной, как зазвонил телефон. Не тот, которым я обычно пользуюсь, другой, номер которого знали всего несколько человек.
— Да, я слушаю, — сказал я, одновременно одеваясь в чистое и заглядывая в глазок пуленепробиваемой двери.
Там стоял мужчина в штатском, одетый в серый неприметный костюм. Возле уха он держал дешёвый китайский телефон.
— Фидель, нам надо с вами поговорить.
— Кто вы? — спросил я, чтобы хоть немного протянуть время.
Я проверил патрон в стволе своего глока и засунул кота в ванную. Целее будет.
— Мы из Управления «Э».
— Здесь не ваша юрисдикция.
— Ошибаетесь. Согласно Федерального закона два три два вся территория РФ подпадает под нашу юрисдикцию.
— Что, правда вся?
— Да. Нам не нужны эксцессы. Мы хотим просто поговорить об одном деле.
Я даже догадываюсь, о каком. «Офелия», «невеста» Тёк-Мака… Это ведь один и тот же человек. И теперь за неё вписываются оперативники из «Э».
Я открыл дверь и засунул глок за пояс джинсов сзади:
— Заходите.
На вид ему было не больше тридцати пяти. В меру полноват. Его можно было бы принять за недалёкого увальня, если бы не цепкий взгляд, который он, впрочем, явно прятал от посторонних глаз. По-любому, мне не хотелось бы иметь его в своих противниках. Да и в друзьях тоже.