Дежурный обежал склад, не нашел никаких подозрительных следов, и пулей бросился к телефону, докладывать наверх.
Командира Уразова чуть удар не хватил. Он был у любовницы, которая одновременно являлась главным бухгалтером части и, несомненно, занималась финансовыми махинациями. Он запрыгал, стоя в одном исподнем, пытаясь вникнуть в суть происшедшего. Срывающимся тонким голосом закричал в трубку, чтобы не предпринимали никаких действий без его личного указания. Это приказ.
Бросился звонить командующему флотом, тот сразу доложил министру обороны. Министр несколько минут пробыл в оцепенении, не зная как сообщить Генеральному секретарю. Все понимали, от катастрофы отделяют считанные минуты.
Но самый главный смысл был в том, что на этот склад, под видом старых, списанных торпед, доставили две новейшие экспериментальные межконтинентальные баллистические ракеты «Булава». Они были разработаны в одном сверхсекретном Ленинградском НИИ. Новые ракеты обладали огромнейшей мощностью, ядерные боеголовки разделялись, и могли поражать несколько стратегических целей, и к тому же были недосягаемы для радаров. Дальность полета увеличили вдвое, а прицельная точность равнялась нескольким метрам.
Приняв такие ракеты на вооружение, больше половины морально устаревшего ядерного оружия можно было, наравне с американцами, спокойно утилизировать, якобы разоружаться. Но у них не было «Булавы», и СССР несмотря, ни на что, оказывался в выигрыше. Такова была диспозиция. Все держалось в страшном секрете. В Кронштадт специально для этого пришел, вроде бы на ремонт, большой противолодочный корабль «Удалой». Встал в сухой док. На него должны были установить ракеты, и, выйдя к полигону на Новой земле, произвести испытательный пуск. Ждали только приказа. Задерживались из-за каких-то формальностей.
И вот пожар. Вскрывать склад можно было только с личного разрешения министра обороны, никто не должен был знать о секретном грузе. С другой стороны, если сдетонирует от высокой температуры весь боезапас, от острова, и уж тем более от ракет, не останется вообще ничего.
Министр соображал с трудом. Он был глубоко пьющий человек, и уже прилично принял на грудь. Никому бы и в голову не могло прийти, что через несколько лет он окажется путчистом.
– Ах, как все некстати! – позвонил в Кремль.
Помощник через минуту дал трубку Генеральному секретарю. Он долго слушал бессвязный лепет министра, страшно рассвирепел, рявкнул, доложите, мол, спокойно, по порядку.
– Докладываю. В 01.15 старший матрос Маркс Алексей Карлович 1968 года рождения…
Генсек взорвался.
– Какой еще Маркс? Какой, к черту Карлович? Вы что там, все с ума посходили? У меня переговоры в Рейкъявике, мы разоружаемся…
А матрос Маркс, стоял в это время на посту, и ждал чудовищной силы взрыва. Мысленно представлял, как его разорвет на мельчайшие атомы, вспоминал мать, сестру, любимой девушки у него еще не было тогда. Погибать не хотелось. Ну почему именно я?
Утешало лишь то, что вместе с ним взлетит на воздух еще тысяч семьдесят человек.
Стоял один, с отмороженным носом, смотрел на поднимающиеся столбы дыма, и все ждал, вот еще немного, еще чуть-чуть, и рванет… Одинокая фигурка в нелепом тулупе, сжимающая бесполезный автомат. Что он мог сделать?
Между тем, Пасюта не находил себе места, метался по КПП, ожидая звонка от командира части. Кажется, будто прошла целая вечность. Он был решительный человек, все порывался с дежурным взводом, хотя бы с огнетушителями, ворваться на объект, и попытаться своими силами остановить пожар.
Но приказ Уразова сковывал все его действия. Он понимал, что важна каждая секунда. Дежурный взвод, вооруженный топорами, ломами, уже стоял на улице в ожидании…
Прошло еще три минуты, еще пять… Набрал номер командира.
– Ждите!
– Разрешите…
– Ждать! Это приказ!
Да сколько же можно, ведь не успеем. Пасюта рванул на улицу.
– За мной! – топая, понеслись по скрипучему снегу. Температура на улице опустилась уже ниже минус 40. Все пожарные гидранты перемерзли и были бесполезны. Бежали с ломами, лопатами наперевес, закинув за спину порошковые огнетушители.
Над складом клубилось все сильнее.
Часовой Маркс шатнулся, освободил путь несущейся ораве. Подлетели к двери.
– Ломай!
Забили, застучали, задолбили ломами, с криками, с глухим уханьем…
Страх подгонял, придавал нечеловеческую силу. Скинули заиндевевшие шинели, мороза никто не чувствовал, все вспотели, взмокли, и били, били, били… Дверь сорвалась с петель, охнула падая. Рванули в проем, понеслись в кромешной тьме, выкрикивая страшные проклятия. И вдруг…
Остановились, замерли на месте, вертя во все стороны головой. Все вокруг утопало в горячем, влажном пару. Прорвало трубу теплоцентрали, идущую через склад. Почему-то никому не пришло в голову, что дымом-то не пахнет, и языков пламени не видать в щелях склада…
Пасюту судил суд офицерской чести, и военно-морской трибунал. Суд, сослуживцы, его оправдали. А трибунал за невыполнение приказа, за самовольство, понизил в звании до старшего лейтенанта, и предписал убыть на остров Русский, для прохождения дальнейшей службы. Это распоряжение шло с самого верха, и ничто уже не могло помочь бывшему капитану второго ранга.
А весь караул быстренько раскидали по флотам, подальше от Кронштадта. Маркса разжаловали до матроса, сняли с него лычку.
Потому что, надо было разобраться в обстановке…
Сослали беднягу за Полярный круг, в Гремиху. До самого дембеля, более двух лет, прозябал Леха на рембазе, чинил подводные лодки. Его ни разу больше не отпустили в увольнение, а в личном деле поставили загадочную отметку…
На следующий день после происшествия, американское «Радио Свобода» сообщило, что в Кронштадте был пожар на складе боеприпасов, и лишь чудом удалось спасти новейшие экспериментальные ядерные ракеты «Булава» - секретное оружие Советского военно-морского флота.
Леха почему-то сразу подумал о старшем лейтенанте, замполите Задираке…
А страна разоружалась…
Октябрь 2010г.
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/