Из-под надвинутого на голову засаленного, чёрного капюшона, щурясь и слезясь от непривычного света, в пришельцев впился настороженный, цепкий и словно бы чувствующийся кожей, омерзительно, обволакивающе-липкий взгляд.
Одна из корост разошлась - раскрылась тянущимися от краёв вязкими нитями гнойной сукровицы, добавив в букет окружающей вони новые смердящие нотки, и явив звук резкого словно нож по стеклу голоса;
- Чего изволите, господа?
Мокрый, в испарине холодного пота Федул, которого уже порядком ломало, даже не обратил внимания на досадную промашку Кошака обратившемуся к нему во множественном числе. Из которой явствовало, что он знает о притаившемся с боку от двери Михрютке, сжимавшему в дрожащих руках дубину с вбитыми в нее, ржавыми гвоздями.
- Я эта, жранины купить. Мясы мне нужны, эта... свежие. Чтоб без червей мне, эта значит. Усёк? Эта... Ну, короче... Чо, рассказывай какие мясы есть? И цену... эта...
- Крысцы, копченые уже - Начал перечислять, Кошак, со скуки решивший подыграть кидалам - две туши за ПМ. Или три за АК. Сдачу не даю.
Крыпсы, жарёха только со сковороды, ещё сегодня утром по завалам шныряли, в ту же цену за шмат.
Ну и деликатесы! Мужик свежак! Шмат за АК или два ПМа.
Баба парная считай! Молодуха с хуторов, обозница! Целка почти! Но, копченая. Она два АК или четыре ПМа, за шмат...
- Да, ты эта...Чо так дорого? Мне для Танкера ваще! Он тебя...
Внезапно, недоговорив, стадающий от ломок Федул согнулся пополам и изверг изо рта обильную струю угольно черной жижи. После чего и вовсе упал на четвереньки скрывшись из виду Кошака.
- Ах ты ж гниль! - Чуть не задохнувшись от возмущения заорал Кошак - Мрааазь! Порог обблевал, сууукааа! Ты это сейчас жрать будешь тварь!
Быстро переместив наган в другую дырку, уже сбоку от двери, Кошак почти в упор выстрелил в живот маячившего у дыры Михрютки. Удовлетворившись раздавшимся воплем и звуком упавшего тела, Кошак быстро сняв цепь и откинув оба массивных, но хорошо смазанных засова, с силой распахнул тяжелую дверь. Как он и рассчитывал железный край распахнутой двери, с силой ударил в голову блюющего на карачках Федула, заставив того опрокинуться на спину хватаясь за рассеченный, хлещущий кровью лоб.
Откинув пинком ноги дубину валяющуюся возле скрючившегося, орущего Михрютки, Кошак подскочил к Федулу схватив его за воротник.
- Что суки, кинули Кошака? Кинули Кошака, бляди? - заорал Кошак приподняв длинного, но худого, довольно легкого Федула, и с силой ударил его о камни мостовой. Затем схватив за волосы заелозил лицом по наблеванной жиже.
- Что кинули, уебки? А?! Жри падаль! Жриии!
Растерев лужу, разбитым лицом потерявшего сознание Федула и сделав её ещё больше за счет натекшей крови, раз за разом приподнимая и вновь кидая обмякшее тело, Кошак доволок его до порога, где бросил предварительно обыскав и не найдя ничего кроме железного заостренного штыря.
Затем догнал уже отползшего на несколько метров Михрютку, угомонил его ударом ноги в затылок, как следует обыскал и схватив за ногу подтащил к Федулу.
В отличие от длинного и худого как жердь Федула, носящего черную шевелюру до плеч, Михрютка был плешивцем, немногим выше полутора метров, вечно пердел имея гниющий изнутри раздутый газами живот за счет которого казался вполне упитанным, чем изначально порадовал неразобравшегося Кошака.
- Что больно, блядина? - спросил он скрючившегося, подвывающего Михрютку.
- А будет еще больнее! Даже больнее чем так! - Кошак наклонился к Михрютке и от души ткнул забраным у Федула штырем прямо в сочащуюся кровью рану сделанную его пулей.
Михрютка заорал во всю глотку и вырубился потеряв сознание от боли.
Смачно выругавшись и плюнув в сторону уже кружащих неподалеку среди мусорных куч крыпсов, Кошак схватил за ноги несостоявшихся грабителей, затащил внутрь и захлопнул дверь. После чего вновь задвинул засовы, надел цепь и закрыл дверное окошко.
Почти сразу за дверью послышалась возня, рычание и визг крыпсов, уже вовсю делящих натекшую на землю кровь несостоявшихся кидал.
Сняв с гвоздя висящий у двери моток веревки, Кошак связал обоих находящихся без сознания пленников не забыв как следует заткнуть рты тряпками отрезанными от их же одежды. Потом по очереди волоча за ноги, отволок в комнату с верстаком, где уложил в сваренные из арматуры, похожие и по форме и по размерам на гробы - клетки, лежащие у стены. Затем поставил их вертикально и пристегнул к свисающим с потолка цепям чтобы не падали.
Отойдя в сторону, Кошак оценил взглядом дело своих рук и удовлетворенно потирая ладони вернулся к верстаку.
И развлечениями, и мясом, Кошак был обеспечен надолго.