Развивающаяся международная система, скорее всего, отличается от своих предшественниц. Сто лет назад существовал многополярный порядок, управляемый несколькими европейскими правительствами, при этом союзы постоянно менялись, возникало соперничество, допускались просчеты и начинались войны. Затем возникла биполярная дуополия холодной войны, во многих отношениях более стабильная, но соперничество между супердержавами было еще более острым. С 1991 года мы жили под сенью американской империи, в уникальном однополярном мире, в котором происходило бурное развитие открытой глобальной экономики. И именно этот рост сейчас ведет нас к следующему этапу перемен в международном порядке.
На политико-военном уровне мы по-прежнему пребываем в мире, где существует одна супердержава. Но что касается других измерений - индустриального, финансового, образовательного, социального, культурного, - распределение сил меняется: Америка здесь больше не доминирует. Это вовсе не значит, что мы вступаем в антиамериканский мир. Мы вступаем в мир постамериканский, который определяется и управляется из многих центров и многими людьми.
Какие перемены повлекут за собой эти вызовы и какие возможности они предоставляют? Что они предрекают Соединенным Штатам и их доминирующей позиции? Какими в эту новую эру предстанут для нас война и мир, экономика и бизнес, идеи и культура?
Короче говоря: что это значит - жить в постамериканском мире?
Представьте себе, что сейчас январь 2000 года и вы просите гадалку предсказать развитие мировой экономики на следующие несколько лет. Предположим, вы сами помогаете ей разобраться в том, что она видит в своем хрустальном шаре. Вы объясняете, что Соединенные Штаты станут жертвой самой мощной террористической атаки в истории и ответят на нее двумя войнами, одна из которых пойдет совсем не так, как предполагалось, и на годы повергнет в хаос Ирак - страну, обладающую третьими по объему запасами нефти в мире. На Ближнем Востоке будет наращивать свою мощь Иран - он стремится к обладанию ядерным оружием. Северная Корея пойдет еще дальше - у нее уже появится ядерное оружие и она станет восьмой по счету ядерной страной. Россия будет враждебно и высокомерно относиться к своим соседям и к Западу. В Латинской Америке президент Венесуэлы Уго Чавес развяжет самую активную за последние десятилетия антизападную кампанию и завоюет множество союзников и поклонников. На юге Ливана разразится война между Израилем и «Хезболлой», которая подорвет слабую бейрутскую администрацию, в конфликт будут втянуты Иран и Сирия, да и ситуация в самом Израиле тоже станет шаткой. Газа, где к власти придет «Хамас», станет совершенно неуправляемой, а мирные переговоры между Израилем и палестинцами зайдут в тупик. «И учитывая эти события, - обратитесь вы к гадалке, - что в следующие шесть лет будет происходить с мировой экономикой?»
Вышесказанное - это не просто досужие домыслы. У нас есть прогнозы, которые делали эксперты в те годы, - и все они были неверными. А правильное предсказание было бы таким: в период между 2000 и 2007 годами мировая экономика будет развиваться самыми быстрыми темпами за последние почти сорок лет. Доход на душу населения по всему миру также будет расти со скоростью, дотоле истории неведомой - на 3,2 процента в год.
В те два десятилетия, что прошли после окончания холодной войны, мы пережили парадоксальную ситуацию - с этим парадоксом мы сталкивались каждое утро, читая газеты. Что касается международной политики, то все было очень непросто: каждый день мы узнавали о бомбардировках, террористических заговорах, странах-изгоях и междоусобицах. И при этом мировая экономика двигалась вперед - да, случались и сбои, и кризисы, но тенденция к энергичному росту сохранялась. Рынки охватывала паника, но не по политическим, а по экономическим поводам. И передовицы газет, казалось, не имели никакого отношения к их финансовым разделам.
Я помню свой разговор с одним из высокопоставленных членов израильского правительства через несколько дней после войны с «Хезболлой» в июле 2006 года. Он был всерьез обеспокоен физической безопасностью страны - ракеты «Хезболлы» достигали более дальних, чем предполагалось ранее, целей внутри страны, а израильский военный ответ не внушал уверенности. А потом я спросил его об экономике - это было как раз поле его профессиональной деятельности. «Это поражает нас всех! - ответил он. - Рынок ценных бумаг в последний день войны был выше, чем в первый! То же касается и шекеля». То есть страх могло испытывать правительство - но не рынок.