Если вы стали свидетелями похищения Эми или заметили что-либо подозрительное в Эденбридже и окрестностях, звоните по телефону горячей линии: 0800 555 111.
Поначалу о родителях Эми писали как о едином целом, но через день-другой Боб уже превратился в «отчима».
«Виноват всегда отчим, – говорил ей как-то прокуренный до желтизны новостной редактор. – Это нерушимый факт, как смерть или налоги. Детей похищают отчимы, квартиры грабят родственники и знакомые, а трупы находят те, кто вышел погулять с собакой».
The Times
22 июля 1995
Роберт Стивенсон, отчим Эми Стивенсон, был арестован для допроса по делу об исчезновении падчерицы. Это случилось вскоре после того, как в лесу в окрестностях Эденбриджа обнаружили девушку в бессознательном состоянии.
Полиция еще не выступила с официальным заявлением, однако, по сообщениям некоторых источников, это и есть пропавшая Эми.
Тридцатитрехлетний мистер Стивенсон сам принимал участие в поисках. Говорят, когда девушку нашли, он был менее чем в ста метрах от нее.
Сотни заметок на тему ареста. От правоцентристских авторских колонок, язвительно разглагольствующих о приемных родителях и моральном разложении британского общества, до малоубедительных анонимных интервью с некими соседями – якобы очевидцами, которые чуть ли не открытым текстом заявляли: «Виновен!»
The Star
25 июля 1995
Роберт Стивенсон, отчим Эми Стивенсон и главный подозреваемый в деле о ее похищении, скрылся в неизвестном направлении после того, как был отпущен полицией…
В течение месяца поток статей практически сошел на нет. За последующие пятнадцать лет заметок набралось примерно столько же, сколько за первые две недели.
The Sun
14 августа 1995
В рамках расследования по делу о произошедшем месяц назад похищении и изнасиловании пятнадцатилетней Эми Стивенсон полиция заявила, что с отчима девочки, Роберта Стивенсона, сняты все подозрения.
Этот неожиданный поступок правоохранительных органов был сделан на фоне опасений, что возможные свидетели, будучи уверены в виновности мистера Стивенсона, не обратятся в полицию…
Ей вспомнился посвященный Эми выпуск передачи «Crimewatch»[1]. К тому времени дело уже кануло в Лету.
Программу они смотрели вместе с матерью, и та не преминула заметить, что была совершенно права, с раннего детства приучая дочь опасаться посторонних. «Почему эта девочка повела себя так необдуманно? Невозможно просто взять и испариться среди бела дня; нет, Александра, вот что я тебе скажу: она точно пошла с кем-нибудь», – заключила мать, отхлебнув свой виски-сауэр.
Она выставила на полированный белый буфет стакан и бокал. Стакан до самых краев наполнила водой из бутылки. В бокал налила отмеренное с точностью до миллилитра бодрящее охлажденное шабли. Вернула тяжелую бутылку с толстым дном на дверцу холодильника, в компанию еще к пяти таким же.
Этим утром, аккуратно записывая дела на день, она решила, что сначала выпьет только одну порцию.
Потом поднимется в спальню, к городскому телефону – стационарному и без радиотрубки. Так хотя бы во время разговора она не сможет налить себе еще.
Она остановилась у своей «белфастовской» раковины и размеренными глотками, точно лекарство, выпила вино.
Неторопливо прошла к столу, на котором царил идеальный порядок, взяла блокнот и ручку. Еще одну ручку про запас. И, бесшумно ступая, начала подниматься по лестнице.
Холодная пустота сизо-серой спальни поразила ее, хотя с утра здесь, разумеется, ничего не изменилось. От волнения и вина подгибались ноги, и она тяжело плюхнулась на полосатый матрас.
В блокноте жирными черными цифрами был аккуратно выведен мобильный номер Мэтта. Числа она запоминала плохо, а из телефона этот номер уже давно удалила, но теперь умудрилась найти его в их общем старом медицинском полисе.
На самом деле это был шанс доказать, что она справилась. Что все под контролем, и дела у нее идут все лучше и лучше. Но больше всего ей просто хотелось вновь услышать его голос.
Желудок сжимался от страха, пока она нажимала кнопки на допотопном аппарате. Один за другим последовали томительные гудки. Если он сейчас не ответит, она…
– Алло!
В первую секунду у нее изо рта выходило лишь еле слышное сипение.