— Меня? — покраснел Уильямс. — С чего это?
— Наслушалась рассказов о том, какой ты замечательный, и вот просила меня выяснить, когда у тебя будет свободный вечер. А у меня такое предчувствие, что к субботе у нас с тобой появится повод кое-что отпраздновать, и, по-моему, праздновать стоило бы вместе с Мартой. Суббота тебя устроит?
— Да как сказать, обычно мы с Норой ходим по субботам в кино, но если я занят на дежурстве, она идет с Джен. С сестрой своей. Не вижу, почему бы ей не сходить с Джен и на этой неделе.
— Когда она узнает, что ты отправился обедать к Марте Холлард, она, пожалуй, подаст на развод.
— Это Нора-то? Вот уж нет! Она спать не ляжет до моего прихода, только бы узнать, как была Марта Холлард одета, — добродушно ответил Уильямс.
Грант позвонил Марте, спросил, можно ли ему привести сержанта Уильямса в субботу вечером, и отправился в Сомерсет-Хаус.
Этой ночью у него не было бессонницы. Он был как ребенок, который спешит уснуть, чтобы приблизить завтрашний день. Завтра один недостающий кусочек встанет на свое место и головоломка будет решена.
А если этот кусочек не подойдет? Значит, картинки не получится. Но Грант не сомневался, что он подойдет.
За короткий промежуток времени с того момента, как он потушил свет, и до того, как уснул, перед его умственным взором прошли «рядовые участники» дела. Когда завтра тот маленький кусочек встанет на место, жизнь для многих из них изменится к лучшему. И в первую очередь для Уолтера. Даже тени не останется от подозрения, лежавшего на нем. Вздохнет с облегчением Эмма Гарроуби — ее Лиз отныне будет вне опасности. А как насчет Лиз? Она испытает неизъяснимое облегчение. Испытает облегчение и мисс Фитч, только к нему примешается и легкая грусть. Но уж она-то сумеет описать это чувство в очередном романе.
И у Тоби найдется, с чем себя поздравить, подумал Грант и расхохотался. А Серж Ратов утешится.
Сайлас Уикли и внимания не обратит.
Он вспомнил слова, оброненные как-то Мартой, насчет того, что Лесли и Лиз отлично спелись. У них сложились такие хорошие естественные отношения, сказала она. А может, Лиз станет обидно, когда этот маленький кусочек встанет на свое место завтра? Он надеялся, что нет. Ему нравилась Лиз Гарроуби. Он предпочел бы думать, что никакого значения Сирл для нее не имел. Что она испытает лишь радость и облегчение, узнав, что с ее Уолтера снимается подозрение.
Как это сказала Марта? «По-моему, Уолтер ничего не знает о Лиз, а вот Лесли Сирл, мне кажется, знает о ней многое». Поразительно, как это поняла Марта, не подозревая, что лежит в основе проницательности Сирла. Не так-то уж важно, думал Грант, что Уолтер многого не знает о Лиз. Зато Лиз — и в этом он был уверен — знает об Уолтере абсолютно все, и это было уже хорошим фундаментом для счастливой супружеской жизни.
Он все старался решить, компенсирует ли потерю свободы брак с таким милым, умным, очаровательным существом, как Лиз Гарроуби.
Вереница собственных влюбленностей — в большинстве своем, романтических увлечений — отступала куда-то вдаль, по мере того как он погружался в забытье.
Но на следующее утро в его мыслях присутствовала только одна женщина. Та, которая жила в Хэмпстеде.
Никогда, даже в самые юные годы, не испытывал он такого нетерпения, идя на свиданье, как в это утро на пути к Холли-Пэйвмент. И был неприятно удивлен, когда, сойдя с автобуса и направив шаги в сторону нужной ему улицы, вдруг почувствовал сердцебиение. Он уже и не помнил, когда сердце его билось учащенно по причинам иным, кроме физических.
Черт бы побрал эту особу, думал он, черт бы ее побрал.
Холли-Пэйвмент оказался мирным, залитым солнцем переулочком, таким тихим, что даже важно разгуливающие по мостовой голуби, казалось, производили шум. Номером 9 был обозначен двухэтажный дом, верхний этаж которого был, очевидно, перестроен в ателье художника. На дощечке, прибитой к двери, были две кнопки звонка и против каждой аккуратная деревянная табличка; на верхней значилось: «Мисс Ли Сирл», на нижней: «Нэт Гансэдж. Фурнитура».
Интересно, что это за фурнитура такая, подумал Грант, нажимая верхнюю кнопку, и вскоре услышал женские шаги, спускающиеся по лестнице вниз. Открылась дверь, и перед ним предстала она.
— Мисс Сирл? — услышал он свой голос.
— Да, — ответила она, выжидательно глядя на него, освещенная солнцем, невозмутимая, но слегка недоумевающая.
— Я старший инспектор Грант из следственного отдела Скотланд-Ярда, — недоумение ее, как он заметил, при этих словах несколько усилилось. — Мой коллега сержант Уильямс приходил к вам вместо меня неделю тому назад, поскольку я был занят, но, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить с вами сам.