«Только попробуйте возразить, черт вас подери», — сказал он про себя, негодуя на свое расходившееся сердце.
— Да, конечно, — спокойно сказала она, — проходите, пожалуйста, я живу наверху.
Она закрыла за ним дверь и повела его по лестнице наверх в свою мастерскую. В помещении стоял крепкий запах кофе — хорошего кофе, и, приглашая его войти, она сказала:
— Я как раз завтракаю. Договорилась с мальчиком, который приносит газеты, что он будет покупать мне каждое утро булочку и оставлять внизу вместе с газетами. Вот и весь мой завтрак. Но кофе много. Выпьете чашку, инспектор?
В Ярде шутили, что у Гранта две слабости: кофе и еще раз кофе. Пахнул он отлично. Но он не собирался распивать что бы то ни было с Ли Сирл.
— Спасибо. Я только что пил.
Она налила себе вторую чашку, он посмотрел на ее руку — ничуть не дрожит. Вот же чертова баба! Еще немного, и он начнет восхищаться ею. Сотрудник из нее был бы первоклассный.
Ли Сирл была высокого роста, хороша собой — худоба ее не портила — и совсем еще молода на вид. Голову ее обвивала толстая коса. На ней был длинный, до полу, халат блекло-зеленого цвета, вроде того, что носила Марта; длинные, как у Марты, ноги придавали ее облику элегантность.
— У вас очень большое сходство с Лесли Сирлом, — сказал он.
— Да, нам об этом часто говорили, — резко ответила она.
Он обошел комнату, разглядывая картины с видами Шотландии, они все еще были выставлены на обозрение. Традиционные зарисовки традиционных пейзажей, но выполнены они были с какой-то неукротимой самоуверенностью, с яростью даже. Они, казалось, во все горло кричали на вас с холстов. Не представлялись зрителю, а нападали на него. «Смотри на меня, я — Сюильвен!» — орал Сюильвен, очертания горы на картине были еще причудливей, чем в реальности; Кулин — зеленовато-синий бастион на фоне бледного утреннего неба — был воплощением высокомерия; даже в спокойных водах Киршорна таился дерзкий вызов.
— Вы специально заказывали хорошую погоду? — спросил Грант и тут же, чтобы не показаться слишком уж нелюбезным, прибавил: — На западе Шотландии постоянно идут дожди.
— Только не весной. Сейчас там лучшее время года.
— А как вы нашли тамошние гостиницы? Говорят, они не слишком комфортабельны.
— Я гостиницы своим присутствием не обременяла. Спала в машине.
Тонко, подумал он, очень тонко.
— О чем вы хотели поговорить со мной?
Но он не спешил. Эта женщина стоила ему очень большого труда и неприятностей. Нет, он не намерен торопиться.
От картин он перешел к книжным полкам.
— Вас, насколько я понимаю, интересуют всякого рода аномалии?
— Аномалии?
— Например, полтергейсты. Сыпавшаяся с неба рыба. Стигматы. Что-то в этом роде.
— Мне кажется, что всех художников, вне зависимости от их средств самовыражения, интересуют отклонения от нормы. Вы так не думаете?
— О трансвестизме[7] у вас, кажется, ничего нет.
— Почему вы о нем вспомнили?
— Значит, термин вам знаком?
— Разумеется.
— Но это явление вас не интересует?
— Насколько я знаю, литература на эту тему весьма скудна. Так, какие-то научные брошюрки и статьи в «Ньюс оф ди Уорлд».
— Вам следует написать монографию на эту тему.
— Мне?
— Но вам же нравятся отклонения от нормы, — невозмутимо сказал он.
— Я ведь художница, инспектор, а не писательница. Кроме того, вряд ли кого-то заинтересует в наши дни книга о женщинах-пиратах.
— Пиратах?
— Ведь все они были пиратами, моряками или солдатами.
— Вы считаете, что мода на них прошла одновременно с модой на Фиби Хессель? Да ни в коем случае! Она возникает снова и снова. Как раз на днях в Глостере умерла женщина, которая проработала более двадцати лет грузчиком, таскала бревна и уголь, и даже врач, лечивший ее во время ее последней болезни, не догадывался, что она не мужчина. Да я сам занимался не так давно одним делом. Молодой человек, живший в окрестностях Лондона, попался на воровстве. Обыкновенный молодой человек, имевший много приятелей. Хорошо играл на бильярде, был членом мужского клуба и ухаживал за одной из местных красавиц. Однако после медицинского обследования выяснилось, что он вполне нормальная молодая женщина. Раз в один-два года это обязательно где-нибудь случается. В Глазго, в Чикаго, в Данди. В Данди молодая женщина жила в меблированных комнатах, где, кроме нее, проживали еще десять мужчин, и ни у кого никогда не возникало никаких вопросов. Вам неинтересно?