— Чье здоровье?
— Твое, разумеется. Живот не болит?
— А почему он должен болеть?
— А потому, что каждый день ты наваливаешься им на эту дыру и орешь изо всех сил.
— А откуда ты знаешь, что я лежу на животе?
— А что, висишь вниз головой?
Похрюкивание и новый вопль:
— Угадала, я и впрямь лежу на животе. Эй, послушай! Ты должна что-то сказать.
Теперь удивилась я:
— Что я должна сказать?
— Ну, шефу! Ты ему должна что-то сказать, так ведь? И будешь тут сидеть, пока не скажешь, так ведь?
— Все правильно! А что?
— Дура ты! Ведь тебя выпустят, как только скажешь. Почему не говоришь?
— Потому что мне вовсе не хочется отсюда выходить. Мне тут нравится. А почему ты мне еду спускаешь сверху, а не передаешь через дверь?
— Одному человеку этой двери не открыть. Ты что, не видела разве? Всегда отсюда спускали тем, кто сидел внизу. Ну, хватит болтать, забирай еду и возврати кувшин.
— Подождешь, не горит…
Прервав работу, я опорожнила корзинку и положила туда пустой кувшин. Мне пришло в голову, что он сможет мне пригодиться. Придется соврать, что разбился. Но это немного позже, дня через два-три, а пока надо завязать дружбу со сторожем.
— Эй, есть ли у тебя семья? — поинтересовалась я.
— Какая семья?
— Не знаешь, какая бывает семья? Жена, дети…
— Ты что, нет, конечно! Зачем мне это?
— А сколько тебе лет?
— Семьдесят восемь! — с явной гордостью проговорил он. — Послушай, если тебе что надо от шефа, говори скорее, а то завтра его не будет.
— Хочу ананасный компот! А ему передай мое пожелание опаршиветь.
Как видно, он получил четкое указание немедленно передавать все, что я ни скажу, так как поспешно удалился, не кончив разговора. Я вернулась к работе.
Не так уж трудно было вытаскивать из стены небольшие плоские камни. Время от времени приходилось прибегать к каблукам. Значительно труднее было извлекать крупные камни, но зато нагляднее были тогда результаты труда. Одним камнем, длинным и плоским, я стала пользоваться как рычагом. Со временем у меня накопилось достаточно орудий труда, так что уже не было нужды больше пользоваться туфлями.
Выемка в стене была уже порядочной — метр на метр, на высоте двадцати сантиметров от пола. Я понимала, что вырыть такой широкий подкоп мне не под силу, придется его сузить. И еще надо решить проблему транспортировки вынутых камней в камеру и размещения их в ней. Лучшим вариантом будет — и это решение доставило мне удовлетворение — сваливать их под дверью, тем самым исключая в будущем всякую возможность открыть ее.
Когда истекали следующие сутки, путь к свободе исчислялся в тридцать сантиметров в глубь стены. Есть мне хотелось после этой каторжной работы жутко, рук я не чувствовала, поясница разламывалась, ноги затекли от сидения на корточках. Только крючок держался молодцом. В ожидании сторожа с едой я утешала себя мыслью, что голодная диета очень полезна для больной печени, и вязала из акрила сеть, с помощью которой намеревалась выволакивать камни из прорытого мною коридора. Я ни минуты не сомневалась, что небольшая ниша скоро превратится в длинный коридор, и, честно говоря, была в прекрасном настроении.
Наверху послышался скрежет, и из дыры раздался хриплый вой:
— Эй, ты! Жива?
— Не смей больше так обращаться ко мне! — обиженно прокричала я в ответ. — А то отвечать не буду!
— Тогда не получишь еду!
— Ну что ж, умру с голоду, и тебе попадет от шефа!
В хриплом голосе послышался живой интерес:
— А как надо обращаться к тебе?
— Обращайся ко мне «Ваше преосвященство»! Я тебе не кто-нибудь, моя прабабка даже была знакома с одной графиней!
В дыре радостно захрюкали:
— Ладно, согласен! Шеф велел спросить, как ты себя чувствуешь?
— Передай ему — как молодая луковка весной!
— Ананаса не получишь! Велел сказать, что ничего не получишь. Только хлеб и воду!
— А я как раз очень люблю хлеб и воду! Не надо мне ананаса, я раздумала. Слопай сам за мое здоровье!
— Я выпью за твое здоровье! Ты мне нравишься. До сих пор никто не хотел со мной разговаривать, все меня только проклинали. Не говори ты ему, что должна сказать. Лучше посиди здесь подольше!
«А, чтоб тебе…» — подумала я, вынимая продукты из корзины. Может, взять кувшин? Нет, не стоит пока портить с тюремщиком отношения.
— У меня масло кончается! — крикнула я. — Нужен новый светильник!
— Я за масло не отвечаю! — как-то неуверенно ответил он. — Что мне велят, то и даю!