— Ну, хорошо, — сказала Алиция, не вдаваясь пока в подробности моего поведения. — Ты инспектора Йенсена знаешь?
— Знаю, а что?
— Веришь ему?
— Нет.
— Но почему же?
— Откуда я знаю, он мог за это время сто раз измениться.
— Ну а мне ты веришь?
— Тебе верю, — без колебаний подтвердила я.
— Ну так вот, я тебе говорю…
— Глупости, — прервала я. — Что с того, что я тебе верю, если я не уверена, что это ты?
Алиция опешила. Придя в себя, она возразила:
— Но ведь ты же со мной говоришь?
— Ну и что? Я ведь тебя не вижу. Может, держат тебя под прицелом? Ты их не знаешь, но я-то знаю, что они способны на все!
Алиция поняла, что дело серьезнее, чем она думала. Надо что-то предпринимать.
— Послушай, — решительно заявила она. — Обещаю тебе все самым тщательным образом проверить, так что с человеком, который сошлется на меня, ты сможешь смело говорить. Согласна?
— Пусть он еще мне докажет, что он от тебя, — упрямо стояла я на своем.
— Хорошо, докажет…
Она положила трубку и задумалась. Инспектор Йенсен терпеливо ждал.
Алиция прекрасно знала и инспектора Йенсена, и характер его работы. Тем не менее была полна решимости еще раз все проверить, так как свои обещания привыкла выполнять честно. Со свойственной ей проницательностью, Алиция сразу поняла причины и последствия мании преследования, овладевшей мной. С инспектором Йенсеном они договорились о следующем: человека, которого они командируют ко мне, представят Алиции, дадут ей сутки на ознакомление с ним, после чего она лично его проинструктирует, как он должен себя держать, чтобы я ему поверила.
Господин Йенсен развил чрезвычайно оживленную деятельность, в ходе которой пользовался телефоном и коротковолновым передатчиком, отправил несколько телеграмм, лично посетил множество учреждений, съездил в аэропорт и на исходе следующего дня привез к Алиции их посланца. Алиция, в свою очередь, посетила несколько учреждений, причем забралась так высоко, что выше остался разве лишь один король, поговорила несколько раз по телефону и, вполне удовлетворенная результатами, осмотрела представленного ей посланца. Он выглядел вполне пристойно и даже вызывал симпатию, не был блондином, не был лысым, с вполне интеллигентным лицом, не красным и не лоснящимся. Удовлетворенная и на этот раз, она проверила его удостоверение и велела ждать до завтра.
В оставшееся до следующего дня время она развила не менее интенсивную деятельность, в результате которой возросли ее счета за международные телефонные переговоры. Когда наконец совесть ее была успокоена, Алиция потребовала свидания с симпатичным посланцем с глазу на глаз.
— Прежде чем вы начнете с ней говорить, скажите ей вот это: зразы говяжьи по-варшавски. Только не уверена, что вы сумеете…
Разговаривали они по-французски, но пароль Алиция назвала по-польски, и, естественно, у нее возникли сомнения, сможет ли иностранец произнести его как следует, не переврет ли.
— Это, пожалуй, самый оригинальный пароль из всех, какие мне приходилось слышать, — улыбнувшись, заметил по-польски посланец. — Зато и запоминать его будет нетрудно.
— Почему же вы мне сразу не сказали, что знаете польский? — вскричала Алиция с упреком. — Вы когда едете в Варшаву?
— Да я уже целую неделю пробыл там. А сюда приехал лишь затем, чтобы увидеться с вами.
— Вы уже говорили с Иоанной?
— Нет, я был занят другим делом.
Он неуверенно глянул на Алицию, не зная, стоит ли продолжать, и добавил озабоченно и сочувственно:
— Боюсь, вся эта история очень дорого обошлась вашей подруге.
Затем он сел в самолет и отправился в Париж, где у него состоялся важный разговор — на этот раз по его собственной инициативе, — после чего он опять сел в самолет и отбыл в Варшаву.
Мое ужасное душевное состояние объяснялось целым рядом причин. События развивались в бешеном темпе. Сразу же после пальмирской авантюры произошел инцидент с лысым боровом. Дело было так. На обратном пути из Пальмир я все никак не могла прийти в себя. До Белян я тряслась от пережитого страха, проехав же Беляны, стала приходить в ярость. В конце концов, сколько можно отравлять мне жизнь? Где же конец обману и лжи? Да попадись мне эти мерзавцы, поубивала бы их всех!