— Хватит, Робертс, вы и так задали ему изрядную трепку.
С трудом переводя дух, я вскинул глаза: малый в полосатом пиджаке.
И тут до меня дошло. Траски, зная приметы белоглазого, напустил на него своих подручных. Оставалась неясной лишь одна пустяковая деталь, однако она весьма будоражила мое любопытство.
— Почему вы их не тронули?
— А зачем нам было их трогать? Они выследили вас, и вы повели их куда нужно. Теперь поведете нас.
Спорить с ним не имело смысла. Вся эта гангстерская публика вбила себе в голову, будто мне известно нечто важное и я мечтаю поделиться с ними своими секретами. «Кадиллак» жадно поглощал километры, мы мчались по направлению к Сан-Рио. Двое старых моих знакомцев — парень в полосатом пиджаке и победитель конкурса красоты, сидевший за рулем, а третьим — я, грешный. Мы пребывали в молчании; я зализывал раны, а спутники мои вообще были не из породы разговорчивых. Такие мало говорят, зато мгновенно действуют. Не мешает учитывать подобные обстоятельства, если затеваешь авантюру, к какой готовился я.
У первой же подходящей автостоянки я сделал знак остановиться. Победитель конкурса красоты сбавил скорость и, выписав изящный разворот, вкатил на свободную полосу. Машина миновала мотель, затем бензоколонку. Приятели вопрошающе уставились на меня. Я утвердительно кивнул, и водитель выключил мотор. Воцарилась тишина — глубокая, всепоглощающая. Заправщик, видимо, устроил себе передых и пошел в контору вдоль машин, цепочкой выстроившихся перед мотелем. Вокруг не было ни души. Я выбрался из «кадиллака», невольно скрипя зубами от боли.
Мои страдания оставили их равнодушными.
— Какого дьявола вы нас сюда притащили? — спросил «полосатый пиджак», подступая ко мне вплотную.
Я выждал, пока его напарник присоединится к нам.
Потом указал рукой на боковое крыло мотеля. Парень в полосатом пиджаке глянул в ту сторону, и, прежде чем он успел что-то сказать, я двинул ему по башке. Знаю, что поступил непорядочно, не полагается бить своего спасителя, а если уж бьешь, то хотя бы не так сильно. Однако я уже разок поплатился, не вложив должной силы в свой левый хук, и не мог вторично, позволить себе подобной роскоши. Короткая передышка, пока мы ехали в «кадиллаке», пошла мне на пользу. Сознание того, что схлестнулись мы не на жизнь, а на смерть, подстегивало меня. И наконец, мне придавал силы неотступно стоящий перед глазами образ хрупкой девушки, а в ушах звучал ее испуганный, захлебывающийся голосок. Вот почему я размашистым свингом припечатал малому висок, а такой удар нелегко выдержать стоя. Ноги у него подкосились, и я мигом подхватил его под мышки. Он обмяк всей своей громоздкой тушей, но, видно, во мне еще оставались силенки. Слегка приподняв бесчувственное тело, я толкнул его на «красавчика» и не стал ждать, пока тот восстановит равновесие. Он и без того успел уже наполовину вытащить из кобуры под мышкой устрашающего вида пистолет, когда я левой врезал ему в челюсть, а затем трижды подряд сработал правой, при этом левой рукой держал его за волосы, чтоб голова не отлетела напрочь. «Красавчика» я молотил с легким сердцем, не чувствуя угрызений совести, не то что перед его напарником.
Побоище заняло считанные секунды. Порой именно в секунды успеваешь совершить крупнейший жизненный промах, который потом и за годы не исправить. Я здорово опасался, что теперешний мой поступок как раз из этой категории: с людьми типа Траски шутки плохи. Но мне не хотелось сейчас думать об этом. Я оттащил бесчувственные тела в холодок, а сам плюхнулся на водительское сиденье «кадиллака». Включил кондиционер, отыскал по радио хорошую музыку и на скорости в сто двадцать миль помчал в обратную сторону, к Эмеральд-Сити.
Доехав до очередной бензоколонки, я позвонил Эми Хилтон. Она долго не подходила к телефону, и я уж подумал было, что ее нет дома, но, когда я собрался повесить трубку, она вдруг отозвалась.