— Но однажды назад он не вернулся.
— Да.
— Из-за чего они окончательно рассорились?
— Мне кажется, никакой ссоры не было. По-моему, он просто сказал ей, что с него довольно. По крайней мере, так он показал на допросе. Кстати, ты читал некрологи?
— Надо думать, что в свое время читал. Хотя каждый в отдельности теперь уже не помню.
— Проживи она еще лет десять, и ей достался бы коротенький абзац среди объявлений на последней странице. А так она Дузе переплюнула. «Пламень гениальности погас, и мир оскудел», «Она была легка, как лепесток, и грациозна, как пламя на ветру»… И тому подобное. Оставалось только удивляться, что газеты вышли без траурных рамок. Ее, можно сказать, вся страна оплакивала.
— Где уж до нее Лиз Гарроуби.
— Милая, славная Лиз. Если Маргрит Мерриам даже для Уолтера Уитмора была слишком плоха, то Лиз для него слишком хороша. Я была бы только рада, если бы этот красавчик увел ее у него прямо из-под носа.
— Что-то я не представляю твоего «красавчика» в роли мужа, тогда как из Уолтера муж безусловно получится, и очень неплохой.
— Дорогой мой, Уолтер непременно сделает обо всем этом передачу. И об их детках, и о шкафах, которые он сам встроил, и о том, как у его женушки проклевываются луковицы тюльпанов, и о том, как расписаны морозом окна в детской. Нет, куда как надежней ей было бы с… как, ты говоришь, его зовут?
— Сирл. Лесли Сирл, — он рассеянно смотрел на приближающийся неоновый автограф ресторана «Лорент». — Я бы никогда не дал Сирлу определение «надежный»; как-то с ним оно плохо вяжется, — сказал он задумчиво.
И тут же забыл Лесли Сирла до того дня, когда его послали в Сэлкот-Сент-Мэри на поиски тела этого молодого человека.
Глава 2
— Как солнечно сегодня! — сказала Лиз, ступив на тротуар. — Такой чудесный день, — она с наслаждением вдыхала весенний воздух. — Машина за углом на площади. Вы хорошо знаете Лондон, мистер… мистер Сирл?
— Да, я много раз приезжал сюда на каникулы. Хотя обычно ближе к лету.
— Тот, кто не видел Англию весной, не видел ее вообще.
— Говорят, так.
— Вы сюда летели?
— Из Парижа, как всякий уважающий себя американец. Париж тоже хорош весной.
— Говорят, так, — сказала она, повторяя его фразу и его тон, но, почувствовав в его обращенном на нее взгляде некоторую неприязнь, перевела разговор: — Вы журналист? Отсюда и ваше знакомство с Куни Уиггином?
— Нет, мы с Куни работали в одной области.
— Фотокорреспондентами?
— Нет, я не корреспондент — просто фотограф. Провожу почти всю зиму на Побережье, снимая самых разных людей.
— На Побережье?
— В Калифорнии. Это позволяет мне поддерживать хорошие отношения с управляющим банком, в котором я держу деньги. А второе полугодие путешествую и фотографирую то, что мне хочется.
— Должно быть, приятный образ жизни, — сказала Лиз, отперев дверь автомобиля и садясь в него.
— Да, даже весьма приятный.
Машина была двухместный «роллс-ройс», несколько старомодных линий, что вообще свойственно автомобилям марки «роллс-ройс», поскольку служат они вечно.
Лиз объяснила ему это, пока они, покинув площадь, вливались в нарастающий к концу дня поток машин.
— Первое, что тетя Лавиния сделала, заработав крупную сумму, — это купила себе соболий палантин. Ей всегда казалось, что соболий палантин — непременный атрибут хорошо одетой женщины. А второе, что ей захотелось купить, — это «роллс-ройс». Она его купила после выхода в свет своей второй книги. Палантина она ни разу не надела, по ее словам, ее слишком раздражало, что на ней что-то висит. А «роллс-ройс» имел большой успех, и мы им до сих пор пользуемся.
— А что сталось с собольим палантином?
— Она выменяла его на пару кресел времен королевы Анны и газонокосилку.
Когда они остановились у гостиницы, Лиз сказала:
— Ждать вас здесь мне не разрешат, я поеду на стоянку и подожду вас там.
— А вы разве не пойдете со мной помочь мне собраться?
— Помочь вам собраться? Разумеется, нет.
— Но ведь ваша тетя вам велела.
— Это она так, для красного словца.
— Не знаю. Я воспринял это иначе. Все равно, пойдемте со мной — посмотрите, как я буду паковаться, или просто окажете моральную поддержку.
В конечном счете укладывала его вещи в два чемодана Лиз, а он извлекал их из ящиков и кидал ей. Она отметила, что все это были вещи очень дорогие, сшитые на заказ из лучших материалов.