Речь идет о происходящем из общего корня теплокровных (птиц и млекопитающих) эстетическом инструменте управляемой эволюция, когда самка подбирает отца будущих детей по критерию красоты.
Красота — это такое виртуальное свойство объекта, которое порождается в мозгу вооруженного эстетическим чутьем субъекта и оценивается по интегральной реакции морального удовлетворения.
Все, из чего составлена наша диверсифицированная цивилизация, преадаптировано эстетизмом в основе дарвиновского полового подбора (преадаптация — приспособление к условиям до того, как они возникли). Но если у других животных конкретная сфера применения красоты условно говоря «прошита в их BIOSe» — песня, поза, облик или его часть в виде хвоста петуха и рогов оленя, постройки гнезда и выбора норы, то человек — не калькулятор с заданной навсегда конфигурацией, а компьютер. Мы легко перепрограммируемся и создаем массу принципиально новых сфер реализации творческой агрессивности. Не только в искусстве, а во всем, начиная с математики Пифагора, геометрии Евклида, физики Архимеда, трагедий Софокла или Эсхила, компиляций Шекспира, перепевов слепого лирника на майдане и вплоть до начала всего — политического PR: что сказать народу? — в двух возможных ролях под условными названиями Иешуа га-Ноцри и Пилата Понтийского. Видимо, «пятый евангелист» Булгаков, будучи в миру врачом, подошел к истине ближе всех прочих режиссеров.
В качестве примера действия эстетизма отметим следующее. Этот текст ведет все та же эвристика в форме чувства верно выбранного слова. Но если нас, его авторов, спросят — чему верно? — мы затруднимся дать ответ на вопрос, отложенный до реализации продукта. Только тогда станет ясно, угадал автор или ошибся, когда он, собственно, уже стал лишним на этом кровавом празднике жизни. Слово из его уст уже переключило цепи последующих процессов, критическая точка с возможностью выбора пройдена.
Описанная ниже структура хаоса определяет смену эволюционных режимов и в т.ч. критических точек, когда в турбулентности информационного поля креативный директор имеет свой шанс сыграть роль в истории подобно Мартину Лютеру с его запиской на дверях храма. Непризнанный коллегами гений истории Лев Гумилев поставил клочок бумаги выше успеха в кровопролитном сражении и угадал.
Для системных явлений в обществе характерны временной сдвиг и даже инверсия причинно-следственных связей. Например, ксенофобия в США, которую упорно связывают с трагедией 11 сентября, была отмечена в интервью вице-спикера третьей Думы, «яблочника» Сергея Иваненко уже весной 2001 года. Тем не менее председатель комитета по международным делам в четвертом созыве Константин Косачев неизменно говорит, что мир изменился после 11 сентября.
Даже в познании мира критерий эстетизма при построении картины отдаленного от нас во времени или в пространстве явления, включая нас самих, выходит на главную роль, если эксперимент невозможен по причинам краткости жизни экспериментатора.
Указанная особенность человека проявляется в том, что в пост-античном мире не связанные канонами варвары прогрессивно распространили красоту на всевозможные ее формы воспринимаемые как уродство. Т.о. поле цивилизационных треков резко диверсифицировалось.
Понятно, что эстетизм определяет треки синантропной эволюции т.н. «непродуктивных животных» типа русского большого пуделя. Неожиданность как всегда в очевидном: селекция сельскохозяйственных растений и животных, которые нас собою кормят и одевают, имеет в основе тот же эстетизм и легко моделируется in vitro в культуре ткани с использованием современных методов воздействия на генетическую систему — за две-три недели можно промоделировать минимум два десятка лет эволюции общества.
Проблема описания явления, разворачивающегося буквально на наших глазах, состоит в обилии системных эффектов. Также в том, что ключевые для будущей эволюции события у человека случаются намного чаще окружающей нас живой природы, благодаря диверсификации эстетического инструментария. Он же открывает новые поля эволюционных треков, не существующих без красоты или ее множественного эха в форме уродств.
Источник красоты существует, конечно же, не только в живой природе, эстетически активна в восприятии любая структура, полученная в итоге самоорганизации. Будь то полоски агата, ветви Млечного Пути нашей вселенной, лучи офиуры или фрактальность компьютерной картинки множества Кантора-Мандельбро. Было б кому взгляд бросить. А вот информация не встречается в косной природе. Собственно, жизнь есть способ существования информации. Чтоб информация не протухала (как прежде говорили «энтропия возрастает») подобно деньгам в банке с процентом ниже инфляции, необходимо две вещи: тело, в котором она живет, и механизм контроля конструктивности программной функции этой информации по гармоничности того же тела или его части в виде специально для того созданного эволюцией органа.