— Ну молчу я, молчу. И вообще стараюсь, — огрызается тело. — Но что ж поделать, что я никак не могу забыть его губы и холеные руки? А тут еще ты со своими метафорами: положил на коленки, отшлепал. Я, можно сказать, еле трусики на бедрах удерживаю. Они сами пытаются упасть!
— Примитивная скотина, — презрительно бросает мозг. — Вика, проснись уже! Этот барин у тебя все заберет! Для чего я столько лет бился, чтобы эта тушка все испортила?
Мозг так негодует внутри моей бедной черепушки, что я, наконец, прихожу в себя, набираю воздуха в грудь и, чеканя каждое слово, отвечаю:
— А теперь послушайте меня, Марк Александрович. Вы прекрасно слышали утром, что сказал ваш отец. Если бы он хотел сосредоточиться лишь на семье, то вы бы давно были здесь главным. А вы — просто стажер. И соискатель на должность. И нечего передо мной трясти семейными связями и генетикой. Лучше тряхните профессионализмом, если, конечно, сможете. Мы дадим вашей невесте несколько дней, чтобы освоиться. Но если Гаспар и дальше будет недоволен, то я лично доложу шефу, что Кристина не справляется. Вас устраивает такой расклад? Или вам нужно отдохнуть под кроватью, чтобы в тишине и покое все обдумать?
— Где-где? — смеется Артем.
Марк заливается густой краской и молча выходит из кабинета, оглушительно хлопнув дверью. Мне тут же становится легче. Я даже могу вздохнуть, поэтому с облегчением говорю:
— Все свободны. Хорошего продуктивного дня!
Потом ловлю за рукав Леню и, молитвенно сложив руки, шепчу:
— Леня, я вас умоляю! Проверьте кондиционеры в люксе, в котором мы собираемся поселить инвестора. И лампочки в коридоре замените. Они гудят и мигают.
— Да я сделаю все, Вика, не волнуйся, — так же шепотом отвечает он.
— Зина, на тебе кристальная чистота. Чтобы раввин носа не подточил.
— Виктория Алексеевна, с наших полов можно будет есть, обещаю! — горячо уверяет меня Зина.
— Я помогу с горничными, — Артем вскакивает на ноги и бежит за Зиной.
— Зачем это? — растерянно спрашивает она. — Вы же в уборке ничего не понимаете!
— Я понимаю в девушках. И должен лично посмотреть всех! То есть, я имел ввиду: проверить работу каждой. Чистота — она налог.
— Может, залог? — интересуется Зина.
— Да, я именно это и хотел сказать, учительница первая моя! — Артем чмокает Зину в руку и галантно распахивает перед ней дверь.
Кому что, а коту валерьянка. Но для меня это даже хорошо. Пусть смотрит на ножки девчонок и не лезет в управление моим отелем.
Глава 4. Невеста кабачкового принца
Выхожу из кабинета, набираю портье. Он немедленно отвечает:
— Да, Виктория Алексеевна.
— Сережа, скажи мне: у нас есть бронь на президентский люкс?
— Он свободен до следующей недели.
— Отлично! Забронируй на имя Эйтана Шора, начиная с сегодняшнего дня.
— Да, но на его имя уже забронирован обычный люкс. А он гораздо дешевле.
— Перекинь на него. И за те же деньги. Проблему с разницей в оплате я решу.
Спешу к лифту, чтоб лично все проверить в номере инвестора. Меня догоняет Марк.
— Я с вами поработаю. Похожу, посмотрю, послушаю. Если вы не против.
— Решительно против! — захожу в лифт и пытаюсь нажать кнопку. — Я вам не воспитатель в детском саду.
— Даже в этом не сомневался, — он ловко протискивается в закрывающиеся двери. — Но вам ничего не поможет. Как видите, я все равно успел, — он нервно поправляет пиджак, перекосившийся на плечах, когда его придавило дверью.
— Не сомневаюсь. У вас просто талант проникать в щели… под мебелью.
— Вика, давайте заключим временное перемирие. Решительно невозможно работать в команде, постоянно ругаясь.
— Я пленных не беру. Уберите белый флаг! Здесь вам не ООН.
— Вы невыносимы! У вас, наверное, и мужа нет. Кто же вытерпит такую колючку?
— Зато мне не от кого прятаться и скрываться, как вам от вашей су… шефини.
— Продолжайте говорить, Виктория Алексеевна, когда-нибудь вам все-таки удастся сказать что-нибудь умное! — У вас, Марк Александрович, такое тонкое чувство юмора, что его не видно.
— А вы, Виктория Алексеевна, чудо природы. Вы являетесь живым доказательством того, что человек может жить без мозгов!
— Хам!
— Истеричка!
Мои щеки пылают, а руки судорожно сжимаются в кулаки.
— Бить еще сегодня будете? — он наклоняется, подставляя мне наглую физиономию. — А то уже почти час прошел, как вы изволили своей нежной ручкой отхлестать меня по лицу. Не могу сказать, что мне понравилось, но меня мама научила, что убогим нужно уступать.