Не выдержав, смеюсь, но твердо отвечаю:
— Пусть ищет в другом месте. Уйдите, мущина, в сад!
— Понял. Раз ты такая недотрога, то это даже интереснее. Именно такую я давно ищу. Надоели мне легкодоступные. Скучно с ними. Мы, мужики, по натуре своей охотники. И вот только соберешься поохотиться, а олень уже сам в кровать прыгает.
— Бедняжка, — сочувственно цокаю языком. — Как же ты устал от славы и аплодисментов! И от охотничьих трофеев!
— А вот и устал, — горячо возражает он. — Это не смешно, поверь. Это грустно. Предлагаю погрустить вместе вечером при луне. Ты, я и небо. Я тебе уже подарил половину неба. Так что оно твое на законных основаниях. Ты не подумай: я не жмот. И целое бы подарил. Просто нужно же и на нашу свадьбу что-то оставить.
Невозможный человек! Тяжело вздыхаю и встаю с кровати.
— Вопрос закрыт, — произношу это строго, чтобы он понял, что здесь ему ловить нечего.
Он пытается возразить, но в этот момент звонит портье Сережа:
— Виктория Алексеевна, инвестор приехал. Кинг Конгыч рычит, рвется с поводка и велит всем встречать благодетеля возле входа.
— Спасибо, Сережа! Бегу!
— Артем, полная боевая готовность! Инвестор здесь! — кричу уже из коридора и мчусь к лифту.
Шеф уже стоит возле входа.
— Где тебя носит, Вика? — шепотом рычит он.
— Извини, папа, мы там номер проверяли, — Артем спешит ко мне на выручку.
— Улыбку нацепите поширше. Поширше, я сказал! Чтобы прямо от аппендицита вверх змеилась до морды лица, — шеф так широко улыбается, что его глаза превращаются в щелочки.
Вытягиваю шею, пытаясь через стеклянные двери рассмотреть, что там происходит. Возле входа стоит черный лимузин, принадлежащий отелю. Рядом суетится охрана олигарха: высокие смуглые здоровяки, и еще какой-то мужик ростом поменьше. Горничные под руководством Зины разматывают красную ковровую дорожку от машины до парадного входа.
— А это с ним кто такой? — шепчет Артем.
— Это его личный советник в России и по совместительству юрист, — поясняет запыхавшийся Марк, становясь рядом с нами.
Стеклянные двери распахиваются, и заморское чудо заходит, наконец,
— Добро, так сказать, пожаловать, — бросается к нему шеф. — Чувствуйте себя, как дома, — Кинг Конгыч двумя мощными лапами обвивает тонкую руку инвестора.
На фото в интернете инвестор казался выше. Наверное, фотографы ему льстили, пытаясь получить гонорар пожирнее. В жизни Эйтан оказался невысоким, сухопарым, в черном костюме, белой рубашке и черной кипе на голове. Его лицо украшала иссиня-черная аккуратная испанская бородка с небольшой проседью.
— А за ощущение дома нужно доплачивать? — серьезно спрашивает Эйтан.
— Вот шутник! — радуется шеф. — Это было хорошо! Нет, все бесплатно. От всей души! Ваш люкс уже готов. Если хотите, можете посмотреть отель. Устроим экскурсию по нашей этой… альма, — тут шефа капитально заклинило, как обычно, когда он пытается говорить красиво и витиевато.
— Альма матер, — шепчу в ухо Сан Саныча.
— Ну я ж и говорю: альма матери нашей, вашей, короче, вы поняли, что я имел ввиду мать-кормилицу, — шеф аж взмок от интеллектуального усилия.
Вытащил из кармана пиджака платок, вытер лоб и запихал мокрый платок в карман форменной куртки носильщика, который, покраснев от натуги, катил мимо него тележку с чемоданами.
— Если есть вопросы, то вот три управляющих, — Сан Саныч показал на меня и Марка с Артемом.
— Три? — брови инвестора удивленно ползут вверх. — Богато живете!
— Ну, не совсем управляющих. Это так… цыплята пока. Они в курей еще не выросли. Кандидаты на место управляющего и совладельца. Так что к ним тоже присмотритесь, — Кинг Конгыч поймал за шиворот несчастного носильщика, который как раз разворачивал тележку, извлек из его кармана платок, еще раз вытер лоб, и снова запихал платок ему в карман, прошептав напоследок:
— Иди отсюда!
— Куры — это хорошо, — мечтательно поводит носом инвестор. — У меня дедушка на них хороший куш сорвал. Пока ему не сорвали… эээ… самое дорогое за это.
— В каком смысле: сорвали? — нервно моргает шеф.
— В прямом. Представьте себе: он на базаре кур продавал. И чтобы они казались больше, и, соответственно, дороже, он им в попу — прошу прощения у прекрасной дамы — вставлял соломинку и дул. Куры раздувались. Хозяйки за таких птичек хорошо платили. Приносили домой, пытались разрезать, и тут из кур воздух со свистом и выходил. Дедушку поймали, и… тоже немного пообщипали и малость оторвали.
Я не выдерживаю и нервно хихикаю, закусив губу, чтобы не расхохотаться.