— У тебя сколько секса не было? — нахальным тоном отзывается тушка.
— Но это же не повод бросаться в омут с головой! — возмущаюсь я. — Вернее, карабкаться на маяк. То есть, предавать мои принципы!
— Да заткнись уже и получай удовольствие, — ворчит тушка, совершенно бесстыдно подбираясь прямо к "маяку".
— Стоп! — дыхание сперло не то от возмущения, не то от чего-то еще.
Я раньше считала, что предающее тело — это такой штамп из женских романов. И в жизни его не существует. И вот те на! Мое собственное тело записалось в ряды предателей. Неужели я скрытая "прости господи"?
— Мааарк! — противный голос звучит ближе.
На пороге появляются ноги в алых туфлях от Джимми Чу. Где-то я уже эти куриные лапки видела! И голос этот слышала. Причем здесь, в отеле. Ноги замирают на пороге. Если сейчас хотя бы шепотом вскрикнуть, то она меня услышит и освободит. Пока этот "фермер" меня не придушил. Или мое предающее тело не совершило непоправимую ошибку. Нам с мозгом нужно поднапрячься, чтобы оторвать его от кабачков, маяков и прочих удлиненных символов.
Изо всех сил пытаюсь пискнуть. А для этого нужно вдохнуть немного кислорода. Наглец чувствует это. Недолго думая, он сгребает меня в объятия и впивается губами в мой рот, запечатывая его намертво.
— А я говорила! — ликует предающее тело, выключая мои мышцы, которые пытаются сопротивляться.
— Да черт с вами со всеми! — огрызается мозг, и, громко хлопнув дверью, скрывается в глубине моей бедной черепушки.
Я замираю в руках незнакомца. Мои губы плавятся от его поцелуя. Все тело охватывает ватная слабость. Глаза привыкают к темноте, и я, наконец, вижу его. Высокий, сильный, накачанный. Но не чрезмерно бугрящийся мышцами, а приятно сухопарый. Цвет глаз не рассмотреть, но скорее всего, они карие. Цвет волос тоже видно плохо, но, судя по отливу в свете неона, он светлый шатен. Подбородок волевой. Губы узкие и злые, но мягкие и горячие. Скулы высокие. Лицо худое, но щеки не впалые. Но главное: взгляд. Надменный такой. Сразу видно, что он эгоист и вообще себе на уме.
— Нуууу, опять он меня оставил одну, — капризно хныкает обладательница красных туфель.
Она разворачивается и уходит. Через минуту слышу, как ее каблуки дробно стучат по металлическому полу служебного лифта, который находится рядом с номером. Значит, она здесь все-таки работает, если у нее есть ключ от грузового лифта. Мягко шлепают закрывающиеся автоматические двери, и мы с наглецом остаемся одни.
Вместо того, чтобы отпустить меня, он еще крепче сжимает мое обмякшее тело в своих крепких объятиях, и… одним движением забирается на меня. От возмущения я буквально дышать перестаю. Зато моя тушка чувствует себя прекрасно, и даже двигается навстречу вместо того, чтобы яростно сопротивляться. Ну все! Терпение лопнуло!
— Можно, малышка? — шепчет наглец, подкладывая вторую руку мне под спину, и пытаясь нащупать застежку платья.
В этот момент моему мозгу удается, наконец, перехватить контроль над предающим все мои принципы телом.
— Нет! — яростно шепчу я, и изо всех сил пытаясь сбросить нахала, выгибаюсь дугой. — Не смей называть меня малышкой!
Он ударяется головой о дубовый остов кровати и взвывает от боли:
— Да что с тобой не так?
— Ты еще спрашиваешь? Отпусти меня, насильник! И убери от меня свою фермерскую продукцию!
— Что убрать?
Я чуть не выпаливаю про "кабачок", но вовремя прикусываю язык. Сравнение скорее похоже на комплимент, чем на оскорбление. Он еще больше воображать начнет. Или подумает, что мне понравилось, и я еще хочу.
— Ничего! — бурчу я. — Туловище убери и вообще держи его к себе поближе.
— Это я насильник? Ничего себе заявочка! — он выкатывается из-под кровати и встает. — Сама сюда пришла, взгромоздилась на меня и потом еще возмущается.
— Я хотела отлежаться в темноте и точно знала, что номер пустой.
Кстати, неплохо было бы рассмотреть получше, с кем я лежала под кроватью с такой нежностью и грацией. Как в песне:
Сколько было нежных слов,
Сколько было грации,
Когда мы лежали рядом у канализации.
Нащупываю кнопку ночника возле кровати и включаю свет. Внимательно рассматриваю нахала, который заправляет рубашку в брюки, с вызовом глядя на меня. Почти такой же, как и в полумраке. Только волосы темнее, чем я думала, и глаза не карие, а синие. Именно синие, а не голубые, и такие яркие! И лицо очень надменное. Взгляд такой презрительный! Типичный воображала и эгоист! Но меня таким не испугаешь. У нас здесь в отеле принцы и миллионеры с таким же взглядом штабелями лежат на каждом квадратном метре площади. Так что я ко всему привычная.