— Ах, какой вы забавный! — глубоким сопрано восклицает гостья лет сорока пяти.
Типичная ягодка опять, ухоженная, вылощенная, яркая блондинка, она одета в красивый летний брючный костюм. Ягодка — известная оперная певица, которая в первый раз гостит в нашем отеле. Быстро открываю ежедневник и делаю заметку: "Проследить за Леней".
Шива наш — неисправимый бабник. Хотя очень обижается, когда ему это говорят в лицо. Потому что считает себя последним романтиком и, действительно, влюбляется в каждую женщину. Причем смертельно и навсегда. Вернее, до следующей знойной красавицы. А недостатка в них он не испытывает.
Леня высокий, мускулистый, и что интересно: все это благодаря удачной генетике. Так как никакого спорта, кроме метания в рот рюмок и бутербродов, Леня не признает. Ест и пьёт от души и от пуза, и из кухни ресторана почти не выходит. При этом ни на лице, ни на теле совершенно не видны следы активных возлияний. Ему даже Кин Конгыч завидует. Леня моментально находит подход к женщинам старомодной поэтичностью и романтичностью. Всех пассий он называет "сударынями" или "барышнями", отчего женщины сразу млеют.
Кроме того, ходят активные слухи, что Леня отличается небывалой мужской силой и харизмой. Что, видимо, правда. Потому что богатые гостьи отеля моментально западают на него, как только он берет в руки гитару, и, прикрыв миндалевидные глаза, мягким баритоном выводит:
— Отворив потихоньку кхаааалитку…
Беда в том, что гостьи отеля после мимолетной интрижки возвращаются к своим богатым мужьям, а Леня страдает, заливая горе всем, что попадется под руку. Поэтому я обычно стараюсь пресечь его поползновения на корню. Так как давно известно: как только Леня уезжает в увлекательный тур по запою, в отеле ломается вообще все. А учитывая, что в данный момент у нас намечается интимный ритуал облизывания инвестора, разбитое сердце Шивы нам сейчас очень некстати.
Леня с любопытством заглядывает в номер и удивленно присвистывает:
— Ух, как у вас тут все красиво и торжественно! Прям почетный караул у Кремлёвской стены! Или у Стены Плача! А там что за деликатес? — Леня протягивает руку к колпаку над блюдом.
Гаспар немедленно бьёт его по руке и восклицает:
— Не сметь трогать шедевр! Здесь, как в Лувр: только смотреть, и только после того, как подам. Это королевский краб в горячий карамель из красного сладкого вина и с гранатовым соусом, который я буду поджигать.
— Краб? — лицо Лени вытягивается. — Друзья мои, вы часом не офонарели? — он звонко хлопает себя по лбу. — Да этот инвестор вас на части порвет! Вы бы еще поросенка в сыре запекли!
— Нет, — Гаспар нервно чешет мигом вспотевший лоб под белым колпаком. — Поросенка в сыре нельзя. Это не кошерно. А в чем проблема? Мне сказали мясное и молочное не смешивать. Ну я поэтому даже сливочное масло не добавлял. Краб — это же мясо! Но гранат и вино можно — это позволять. Я проверяль!
— Ну я тебе говорю, как бывший еврей, которым я был когда-то в детстве, пока не вырос. Краб — это тоже не кошерно. Потому что он не мясо. Краб он же кто? Морской гад. Дать его верующему еврею — это все равно что русскому человеку подать саранчу на блюде. Более того, ваш этот инвестор после этого в номер не зайдет, потому что помещение осквернено пребыванием там морского гада.
— Боже! — я хватаюсь за голову.
— Мэрд! Дерьмо! — Гаспар хватается за тележку.
— Гаспар, отпусти тележку! — шепотом ору я. — Беги на кухню и возьми там что-то нормальное и кошерное.
— Что я приготовлять за несколько минут? — рыдает Гаспар, стаскивая с головы колпак и утирая им слезы.
— Мне все равно! Просто уйди! Все, что мог, ты уже сделал! — хватаю тележку и резко разворачиваю ее. — Нужно это срочно убрать отсюда!
— Я помогаль увозить мой шедевр! — Гаспар судорожно вцепляется в тележку.
— Уйди, Гаспар, по-человечески тебя прошу! Иначе я тебя на этой каталке прямо в морг завезу! — вместо шепота из моего рта вырывается хриплый рык.
— Я помогу! — Марк хватается за поручень с другой стороны.
Мы быстро выкатываем тележку в коридор. Хоть бы грузовой лифт был свободен! Вкатим ее туда, быстро вернем в кухню, и все! Но едва мы успеваем выйти из номера, как дверь лифта для гостей открывается, и в коридор выходит Эйтан в сопровождении Виктора и Сан Саныча.
Все! Опоздали! Спалились! Нам конец! На чистых рефлексах, не думая, толкаю тележку обратно в номер. Причем с такой силой, что Марк, держась за поручень, спотыкается о ковер, и едва не растягивается на полу в полный рост.