— Ничего, отпусти! — выбираюсь из-под Марка, по-пластунски ползу в номер, и там, наконец, поднимаюсь на ноги.
— Что это было? — Марк выходит за мной.
— Проверка реакции, — бросаю на ходу и бегу к двери.
— Подожди-ка! — Марк бросается за мной. — Ты не можешь вот так уйти, когда я уже дошел до кондиции. Мне нужна разрядка, — он пытается схватить меня за руку, но я уже в коридоре.
— Сейчас разрядим, Марк. Поиграем в игру "утюжок".
— Это как, Викуля?
— А вот так: я на тебя плюну, а ты пошипишь.
Очень хочется еще и язык ему показать, но я сдерживаюсь, бегу в свой кабинет и запираю дверь на ключ. Никто больше не помешает мне нормально поработать.
Марк
На следующее утро Марк сидел в кабинете отца, который собрал всю администрацию отеля на совещание. Слова отца эхом доносились до Марка, залетали в уши, лихорадочно пытались пробиться к мозгу, но немедленно падали вниз. К не менее важному органу, который со вчерашнего дня всё не мог забыть, как Вика лежала на нем на балконе, зажимая Марку рот.
Вика сидела рядом, ни о чем не догадываясь. Она внимательно слушала шефа. А Марк все пытался понять, чем же она его так зацепила. Не уродина, конечно. Аккуратненькая, тоненькая, летящая и звенящая. Вон как сидит красиво: нога на ногу, чуть склонив голову набок. Маленькая, но круглая попа обтянута черным строгим платьем с белым воротником. Прямо учительница первая моя! Каштановые волосы собраны в низкий узел. В ушах поблескивают крошечные вкрутки-жемчужинки. На черных лодочках "на шпильках" тоже сбоку крошечные жемчужинки. Ну симпатичная, да. Но ничего же особенного!
Вика почувствовала его взгляд, повернула голову, недоуменно посмотрела, но тут же сосредоточилась на пламенной речи шефа. А у Марка внутри все полыхнуло. Ведьма она, что ли? Он вообще всегда любил более фигуристых. Таких, как Кристина. И более женственных, что ли? Марк и сам не мог сформулировать. Но ему сложно было представить, чтобы Вика пять часов подряд ходила по ЦУМу, как Кристина, которая там просто жила. Неужели ему начали нравиться умные женщины? Вот это беда! Реально беда! Марк тяжело вздохнул. С умными сложно. Подарками их не задобришь. В глаза преданно заглядывать не станут. Наоборот, будут спорить по любому поводу. Ссориться и сыпать искрами в разные стороны, как эта тощая истеричка Вика. Но черт возьми! Как же сладко будет потом мириться! Ясно, что с Кристиной так сладко не будет уже никогда. Потому что, если человека всё время кормить икрой и тортиками, то в один прекрасный момент он захочет селедку и острый перец большими ложками. А Кристина меры в сластях не знала. И засиропила их отношения до невозможности.
Вика снова повернула голову и бросила на Марка раздражённый взгляд. На ее лице явно было написано:
— Чего уставился?
— Ах ты ж моя лошадка дикая и необъезженная! — мысленно умилился Марк. — Будешь ты у меня по арене бегать, тряся чёлкой, как родная! Дай только отель заполучить. Я тебе покажу такую дрессировку, что мало не покажется!
— Эй, на барже! — вдруг донёсся откуда-то голос отца. — Лом не проплывал? — Сан Саныч свистнул, и все присутствующие засмеялись.
Марк очнулся и увидел, что отец вопросительно смотрит на него.
— Я говорю: "Хьюстон, у нас проблема!" Марк, ты со мной вообще? Нет? — Сан Саныч щелкнул пальцами.
— Да, я очень внимательно слушаю тебя, папа, — Марк заерзал на стуле.
— Я вижу, как ты слушаешь… свои внутренние органы и наружные, на которых сидишь. Я что сейчас сказал?
— Ну… — неуверенно начал Марк, — ты излагал методы управления отелем.
— Во послал бог сыночка! — огорчился шеф. — Достань палец из… уха и слушай папу. Нужно начинать устраивать двадцатилетие отеля. Я хочу что-то грандиозное. Чтобы вся Москва гудела! У нас же отель "Император", вот я и хочу, чтобы всё по-царски было! А для этого нужно начать тихо ремонтировать отель по кусочкам, потому что гостей будет много и все уважаемые люди. Из Кремля даже будут. ФСБ опять же, олигархи. И я вот сразу говорю: если мне кто-то только пукнет, то сразу полетит к чертям. Так что с сегодняшнего дня все будут учиться пукать в себя. Это понятно?
Все дружно закивали.
— Леня, — тебя особо хочу предупредить, — Сан Саныч грозно нахмурился, — только запах учую — поедешь к такой-то матери на белом катере. Не посмотрю на многолетнюю дружбу. Выгоню!
— Саныч, да ты чё? — Леня приложил обе руки к груди. — Да я сухой, как лист! В натуре!