Три месяца вдали от собственной конторы, — посмотрим правде в лицо, не такая уж трагедия. Нью-йоркские юристы определенно зарабатывают больше лондонских коллег, но сказать, что именно о такой работе я мечтала, когда четыре года назад все бросила и уехала из Англии, было бы неправдой. От дел и здесь ум за разум заходит, а просиживать за столом приходится еще дольше. Мы с Томом каждое утро протискиваемся мимо друг друга в ванную, изредка воскресными вечерами встречаемся в Центральном парке и устраиваем пикники. Вот и все наше общение. Как мы умудрились зачать ребенка — загадка для обоих. Может, мы и разгадали бы ее, да нет времени потолковать об этом. Мне смутно помнится страстная возня после торжественного вечера, посвященного встрече практикантов, в его фирме. За ужином мы с Томом флиртовали напропалую, за десертом пьяно лапали друг друга под столом, в два ночи плюхнулись в такси, и, сдается мне, очутившись дома, занялись любовью прямо на кухонном столе. Впрочем, не уверена. Но хочется думать, что это случилось именно тогда, а не во время одного из наших осознанных соитий, имевших место по причине простого совпадения — мы оба оказывались дома до одиннадцати.
Теперь, по крайней мере, у меня появится шанс заново узнать Тома. Мы любим друг друга, но в последнее время (уже несколько месяцев) я чую, что между нами что-то происходит, какая-то трещина образовалась и ширится, как полоса темной воды между причалом и отходящим кораблем. Ничего серьезного, конечно, никакого особого разобщения; речь не об интрижках на стороне или угрозах развестись и тому подобном. Чего нет, того нет. На самом деле — выпадет денек, который мы можем провести вместе, и от трещины не остается и следа; она исчезает, когда мы обедаем в Вест-Виллидже[3] или бродим не спеша по Вашингтон-сквер, где четыре года назад встретились в первый раз. А пройдет неделя, и я вдруг снова чувствую ее. Ловлю себя или его на очередном свинстве: резкое слово, оскорбительное замечание, бездумно-эгоистичный поступок — все то, чего мы ни за что не сделали бы, не сказали, о чем даже не подумали бы на заре наших отношений.
Отчасти причина, несомненно, в бесконечной работе, отчасти — в беременности. Для мужчины эти девять месяцев мало чем отличаются от прочих других. Том преспокойно может произнести что-нибудь типа «когда появится малыш», а ведь он уже здесь, с нами, и чувствительно брыкается внутри меня. Моя-то жизнь перевернулась за одну неделю, едва я обнаружила, что беременна. Вот буквально только что я восхищенно разглядывала вторую полоску на серенькой пластиковой палочке, а уже назавтра оставила весь свой обед в унитазе и дивилась тому, что лестничный пролет между двумя этажами у нас в конторе необъяснимым образом сравнялся по высоте с Джомолунгмой.
Постельный режим — отличная возможность избавиться от проклятой трещины раз и навсегда, пока не родился малыш. Может, (кто знает!) мы даже снова начнем заниматься сексом, для разнообразия. По части секса в последние месяцы я не в лучшей форме; до постели добираюсь выжатая как лимон, сил нет зубы почистить, не то чтоб изображать игривого котенка, как рекомендует журнал «Гламур». Буду лежать четырнадцать недель на боку — хоть отосплюсь. Впрочем, если хорошенько подумать, вряд ли это подстегнет нашу застопорившуюся сексуальную жизнь. «Привет, милый! Я тут сто часов кряду пялилась в телевизор. Хочешь покувыркаться?» А к слову, при постельном режиме вообще разрешается секс? Доктор Вейнберг об этом ничего не сказала, но наверняка он, секс то есть, оттягивает кровь от матки. Или оттягивает к матке? Не забыть завтра пошарить в Интернете.
Есть и кое-что другое, что надо там поискать, — для начала все про мой диагноз. До сегодняшнего дня я про амниотическую жидкость слыхом не слыхивала. И недоношенные дети — о них тоже надо будет повнимательней почитать, этот раздел в журнале «Да! Вы беременны» я даже не открывала. На четырнадцать недель раньше срока… В голову сразу лезут мысли о крошечных созданиях, чьи фотографии видишь в объявлениях благотворительных организаций, маленькие инопланетяне с прозрачной кожицей и пальчиками толщиной с иголку. Нет, об этом лучше не думать. Лучше спросить Google про 26-ю неделю беременности.
На «26-ю неделю» ссылок как собак нерезаных. Prematurebabies.com любезно сообщает, что здоровью младенцев, родившихся на этой стадии развития, угрожают крайне тяжелые последствия. Благодарю покорно. Ага, вот и хорошая новость. К тридцатой неделе их шансы выжить повышаются до 90 процентов, а риск серьезных заболеваний значительно снижается. Значит, лопни, а добейся, чтоб этой треклятой жидкости стало больше, чтоб он сидел внутри тебя в целости и сохранности еще как минимум четыре недели. Всего четыре недели лежать на левом боку 24 часа, семь дней в неделю. И впрямь, если вдуматься, не так уж плохо. Верно?