Синий файл не был подписан. На корешке толстой папки значилось: НЕДВИЖИМОСТЬ — ТЕКУЩИЕ КЛИЕНТЫ — ДЛЯ ПОДАЧИ ИСКОВ.
Я воззрилась на папку. Недвижимость. Текущие клиенты. «Кримпсон». Хм-м.
Покраснела от стыда и отложила папку. Господи, о чем я только думаю? «Ты ведь уже это проходила. И приняла нравственное решение», — воззвала я к самой себе со строгостью профессора философии. Сунуть нос в личные бумаги Тома — это в равной мере серьезный этический проступок и супружеское предательство.
«Этика-шметика, — произнес другой голос — строптивой, подбоченившейся феминистки. — А этично оставлять беременную жену на весь день одну-одинешеньку и ставить карьерные интересы выше интересов собственного ребенка? Да пошли эти профессора философии куда подальше!» Я открыла папку и заглянула внутрь.
Кончики пальцев были точно наэлектризованы, лицо пылало от жгучего стыда. Но нервная дрожь тут же и стихла: в папке ничего интересного для меня не оказалось. Обычная юридическая дребедень: судебные документы вперемешку с заметками по разным делам, одни сколоты большими зажимами, другие — россыпью, с которой еще надо разбираться. Должно быть, потому они и нужны Линн, решила я. Секретарша высвободила утро, чтоб навести порядок в бумажном хаосе Тома. Я даже мысленно сделала мужу строгий выговор. «Право слово, — нравоучительно сказала я про себя, — тебе, мой дорогой, стоит внимательнее относиться к своим документам. У тебя здесь заметки по пятнадцати разным клиентам, если что потребуется, в этой куче нипочем не отыскать! Это вот что?.. Корпорация “Фред Траск”, отели “Биллман и Хесселхофф”, инвестиционная компания “Голдвью Морган”, застройщики “Рэндолл”»…
Застройщики «Рэндолл». Я сглотнула. Словно тысяча красных муравьев забралась под кожу ладоней.
Передо мной была стопка бумаг, помеченных неразборчивым, угловатым почерком Тома, с прикрепленным наверху желтым листочком «Отправить по почте». Примерно пятнадцать сколотых вместе страничек — это что? Эх, договор на аренду (я успокоилась или не успокоилась?) собственности на окраине, на 128-й улице. О доме напротив ничего, ровным счетом ничего. Хотя погодите…
Между седьмой и восьмой страницей засунуто сложенное вдвое письмо. Вытаскиваю, разворачиваю. В глаза бросается часть предложения: «…теряют тысячи долларов только на текущем ремонте и налогах, принимая во внимание возможный доход от арендной платы, исчисляемой по рыночной стоимости…»
Я поспешно сложила листок. Что я делаю? Сердце едва не выпрыгивало из груди. Малыш небось голову ломает — что за мощный выброс адреналина? Одну-две минутки я раздумывала. Что-то насчет доходов Рэндоллов и их потерь при растущих ценах на рынке недвижимости — это может касаться чего угодно, а к моему дому (каким я его теперь считала) вообще не иметь никакого отношения. Вполне вероятно, это о договоре на аренду здания на 128-й. Да, похоже на то. Я решительно сунула письмо на место, положила обе папки на стул у двери и вернулась к тахте.
Снова улеглась, натянула на ноги шерстяной плед и включила телевизор. Судья Джуди[32] вершила правосудие, то есть настоящее правосудие, для народа, это вам не та бодяга, которой занимается большинство из нас, профессионалов. Судье Джуди не по силам исправить вред, который мужнина любовница нанесла вашей семье, вашей машине и вашему чувству собственного достоинства, но она может разразиться обличительной речью и сыпать нравоучениями пять минут подряд. Она может жонглировать такими словами, как «хорошо» и «плохо», и вы, да все мы начинаем чувствовать себя более защищенными. Удар молотка. Получите! Готово решение без всяких мудреных закавык типа кто когда сколько платит, по каким дням недели вы встречаетесь со своими детьми и кто куда едет на Рождество, на Новый год и на дни рождения.
«Не смотри на черную папку, не смотри на черную папку», — твердила я себе, но если куда и смотрела, то на черную папку. Она приобрела надо мной мистическую власть. Побожиться готова — эта клятая папка только что огнем не пылала там, на стуле возле двери. Возможный доход от арендной платы, исчисляемой по рыночной стоимости (вполне безобидная фраза), теряют тысячи долларов только на текущем ремонте и налогах… Письмо может быть о чем угодно, в который раз напомнила я себе. С минуты на минуту явится курьер, и потом я весь день буду думать, что это про дом наших греков, а оно, может, вовсе и не про него. Примерно без четверти восемь я сказала себе, что лучше прочесть письмо прямо сейчас, убедиться, что к злополучному «греческому» дому оно не имеет никакого отношения, и со спокойной душой забыть про него. Да, так будет лучше всего.