Чтобы описать явление постэротики, т.е. гендерной проблематики в парадигме постмодерна, проделаем уже ставший привычным для нас экскурс в предшествующие парадигмы.
Рассмотрим эротическую проблематику, ее связи с онтологией и гносеологией в манифестационизме. Мы уже неоднократно говорили, что премодерн включает в себя две модели: манифестационистскую и креационистскую. Обе модели подпадают под определение парадигмы премодерна, но внутри нее радикальным образом отличаютсядруг от друга. Креационизм в рамках традиционного общества создает предпосылки для последующего пришествия парадигмы модерна, ибо напрямую от манифестационизма к модерну перейти нельзя. В свою очередь, и креационизм совершенно непонятен без манифестационизма. Поэтому начнем рассмотрение гендерной проблематики с того, с чего всегда следует начинать — с манифестационизма.
Миф об андрогине
Смысл манифестационистского подхода к гендерной проблеме заключен в мифе об андрогине.Если суммировать одним понятием отношение манифестационистской парадигмы премодерна к проблеме гендерного деления на два пола, то это будет первичный андрогинат— в разных формах и вариантах.
Миф об андрогине (или гермафродите) является не позднейшей рефлексией на полярность полов и не продуктом наблюдений за различиями в психологии, анатомии и культурных реакций двух разновидностей человеческих существ, но примордиальным явлением, постулируемым до и преждеэмпирического столкновения с полом. Андрогинат не умозрительная достройка над эмпирической двойственностью людей (а также животных и растений), но метафизический опыт изначального единства,предшествующий всякой рефлекции, всякой эмпирике, всякому восприятию. В манифестационизме опыт андрогина предшествует опыту мужского и женского начал.
Миф об андрогине, изложенный, например, у Платона, предполагает то, что Мирча Элиаде называет первоначальной интуицией андрогината.Концепция андрогина не является абстрактным сложением мужчины и женщины и попыткой сконструировать нечто среднее.
Андрогин является базовой онтологической реальностьюгендерной перспективы манифестационизма.
Миф об андрогине утверждает, что андрогинат является нормативным состоянием человеческого существа. Но в конкретной истории — по крайней мере, зафиксированной в священных хрониках — это состояние помещается в мифологический эон начала, считается чем-то утерянным, утраченным. Однако эта утрата не просто фиксируется, но переживается как аномалия. Наличие двух полов, а не одного, есть биоанатомическая патология,требующая преодоления, исправления. Так, андрогинат становится заданием, антропологическим, гендерным горизонтом. Совершенный человек мыслится как андрогин.
Горизонт андрогината имеет собственную онтологию, а значит, в манифестационизме андрогин есть,обладает бытием. Более того, он-то и обладает бытием в полной мере, он более есть, чем его расколотые половинки — мужчины и женщины. Ровно в той мере, в какой они не андрогинны, они обделены бытием, т.е. их в определенном смысле нет. По-настоящему быть, быть в половом, гендерном, смысле может только гермафродит.
Дорога к андрогину начинается не с бытия пола, чтобы закончиться в темных лабиринтах фантастической легенды, но с призрачности и онтологической привативности (недостаточности) половой принадлежности и идет к сияющей утвердительности того, что только и есть, по-настоящему есть.То, что в бытии полов принадлежит онтологии, то, что в мужчине и женщине есть,принадлежит не мужскому и женскому, но андрогинно-му началу. Собственным элементом половой дуальности является «иллюзия». Иллюзия— вот, что делает женщину женщиной, а мужчину мужчиной.
Спина неба
Андрогин распадается на два пола, но и лицо земли это распадение никогда не фундаментально и не окончательно. Различные образы в сакральной традиции всегда подчеркивают наличие мужского элемента в женском, а женского — в мужском. Например, в китайском символе «инь-ян» представлены два принципа — темный и светлый, но образно указано, что в светлом мужском начале «Ян» существует черная точка, а в черной женской стихии «инь» существует белая, светлая точка. В принципе, можно сказать, что это образ или символ андрогина.
Интересно, что черная точка на белом фоне называлась «спиной неба», а белая точка на черном фоне — «лицом земли». Дело в том, что манифестационистская парадигма в своем основании, по определению, недуальна (принцип адвайтизма). Постоянно оперируя с дуальностями или с биномами, эта парадигма всякий раз указывает на недостаточность такого разделения. Несмотря на то, что весь мир живет под знаком диады, под фатальностью диады, фатальностью разделения, это разделение никогда не является онтологически абсолютным.Разделенное всегда сохраняет связь с андрогинным архетипом, который предшествует диаде.
Рациональная идея чистой идентичности (мифологически выраженная в формуле в «небе» нет «земли», а в «земле» нет «неба»), то есть доведение парадигмы дуализма до своего логического предела совершенно чуждаманифестационизму как таковому.
Манифестационистский дуализм всегда недуален,поэтому он утверждает, что небо (или мужской принцип) обязательно имеет в себе женскую точку (или земное начало), так же, как и женское начало обязательно имеет в себе элемент мужского начала. Будучи разделенными между собой, они обязательно несут в себе элементы противоположности. А раз так — они никогда не являются «абсолютно негативными» или «абсолютно позитивными». Они всегда относительны, всегда скреплены узами онтологического брака, обоснованного фундаментальной изначальностью андрогината. Это очень принципиально, поскольку здесь проявляется глубинная логика мышления манифестационизма — логика андро-гинной примордиальности, предшествующей дуализму.
Для нас, людей серьезно проработанных номиналистской парадигмой, было бы естественно совершенно по-другому рассмотреть женщину и мужчину. Вначале зафиксировать их различия, затем выделить те признаки, которые соответствуют только одному полу, и на этом основании сформулировать критерии идентичности каждого из них, и лишь затем, в качестве «научной» гипотезы, предположить, что чисто теоретически могло быть какое-то существо, которое обладало бы обобщенными признаками обоих полов, т.е. суммирующей идентичностью.
Манифестационистское сознание работает по-другому. Для него вначале есть интуиция целостности, интуиция неразделенности, которая воплощается в схватывание образа шарообразного существа, где нераздельно соединены, точнее, еще не разделенымужские и женские признаки. В Древней Греции образы «бородатых Венер» были весьма распространены.
В этом андрогинном начале, в онтологии андрогината заключается очень тонкая идея интегрирующей эротичности манифестационистского мировоззрения.
Эрос
Перейдем от абсолютного горизонта рассмотрения гендерной проблематики к более конкретным вещам. Что происходит между мужским и женским началами, когда андрогинат оказывается за пределами эмпирического восприятия?
Между ними развертывается вся динамика бытия или то, что греческие философы определяли термином «эрос».Эрос — это вся совокупность возможных отношений между мужским и женским началами. В эросе воспроизводится, но уже постфактум, послеразделения диады, андрогинная природа мира.Хотя двойственность метафизически анормальна (нормальна только недвойственность), она, тем не менее, является необходимым условием манифестации и вместе с тем постоянно стремится к самопреодолению.Если бы стремление к преодолению двойственности не лежало в самой сердцевине этой двойственности, то представители противоположного пола чувствовали бы друг к другу полное безразличие. И если женское и мужское начала рассматривать не как два фрагмента общего андрогинного импульса, а как самодостаточные полюса, тогда не было бы той центральности и фундаментальности эроса,которой пронизаны все космические уровни, начиная от высших этажей традиционной манифестацио-нистской метафизики, кончая миром людей, животных и растений (Традиция утверждает, что даже минералы любят друг друга, и в алхимии изучаются такие явления, как «минеральное семя», «месячные металлов» и т.д.). Онтологическая и гносеологическая гамма отношений между мужским и женским началами (внутри манифестированной Вселенной) обоснована и обусловлена наличием примордиального андрогината.