– Пошли их к черту с их фальшивым сочувствием. И чтобы не наломать дров, представь себе не только начало истории под названием «Мой развод», но и ее конец.
– Как это? – встрепенулась она.
– Вначале – ты победительница! Гордая, не простившая измен мужа женщина. И что ты приоб-рела? Записывай! – Бела послушно взяла ручку и листок. – Одобрение лжесочувствующих. И все! Очень скоро ты обнаружишь, что не можешь позволить себе почти ничего из того, к чему привыкла – беспечную жизнь, комфорт, дорогую одежду, путешествия. Зарплаты хватит лишь на то, чтобы заправлять твою шикарную машину. А конец будет таким: лишившись привычных благ, горько сожалея и кусая локти, ты будешь мечтать вернуться к мужу на прежнее место, которое ты так легкомысленно освободила и которое, скорее всего, будет уже занято. Возможно, одной из «сочувствовавших». И твой триумф вначале окажется пирровой победой в конце.
Бела старательно записывала.
– Ну что ж, придется и дальше терпеть, – обреченно вздохнула она.
– Не терпеть, а занять позицию страуса и не обнаруживать свою осведомленность. Понять и принять непреложную истину: верный муж – мифический образ. Не потому, что мужчины мерзавцы. А потому, что, как все самцы, полигамны. Вспомни, у нас в загородном доме – один петух на десять куриц. В прайде – на одного льва несколько львиц. Они еще и пропитание добывают. А царь зверей только и делает, что зачинает и ест. Так что продолжай с удовольствием пользоваться теми благами, источником которых является твой муж. Записала?
Бела грустно кивнула.
– Перед сном прочитай.
– А как же любовь? – печально вопросила она.
– А любовь будешь утолять из другого источ-ника.
– Какого? И где его взять?
– Он сам забьет в нужном месте, в нужное время, – заверила я ее, совсем в этом неуверенная.
…И вот сейчас передо мной – образец семейного счастья и благополучия. Ни следа недавней бури.
– Виолетта, поздравляю, – поцеловал мне руку изменщик.
– Спасибо, что пришли – проходите в салон, угощайтесь, – любезно предложила я.
– Летуся, так красиво! – защебетала Бела. – Столько цветов, как в эдемском саду! – И, наклонившись к уху, быстро прошептала: «Спасибо, что вправила мозги. У меня потрясающая новость, на днях заеду, расскажу».
Они направились в сторону салона. Я смотрела им вслед: он маленький, плюгавенький. Сморчок. Но гонору, так же как и денег, хоть отбавляй. И Бела – хорошенькая, с точеной фигуркой – статуэтка. Действительно, похожа на белку – стремительная, порывистая. Вот уж кому подходит ее имя. И умница, и остроумная – никогда не лезет за словом в карман. Меня это восхищает. А я лезу и не всегда нахожу. Или нахожу уже вдогонку.
По пути их перехватил Ромчик, сделал несколько снимков. Он, как диковинная райская птица, порхал среди гостей. Почти все приглашенные собрались: небольшими группами заходили в салон, осматривали внутреннее убранство. Реакция у всех была одинаковой. «Великолепно!», «Потрясающе!», «Какой вкус!» – восхищенно цокали они. Шампанское лилось рекой, и чинная, благородная публика постепенно раскрепощалась. Танцы становились все зажигательнее, движения танцующих – чувственнее. «Вечеринка удалась, – с удовлетворением констатировала я. – Пора закругляться. Еще полчаса, и начнется банальная попойка».
Как всегда под занавес, появилась Рита. Ритэнута [4] – называла я ее – томная, медлительная… Она всюду опаздывала, нет, не опаздывала, а просто приходила в другое время. Ее крупная голова в копне буйных рыжих волос венчала массивное тело, своими контурами, вернее их отсутствием, напоминающее барабан. И этот ее силуэт возникает передо мной как перст назидательный всякий раз, когда рука тянется за очередным куском торта.
Я сама когда-то была изящной «скрипкой», а сейчас больше напоминаю… нет, не контрабас, пока еще виолончель.
«Ну и раскрасилась… и за себя и за Розу, а ведь я просила…» Чрезмерный, неряшливый макияж создавал у окружающих ложное представление о ней, как о вульгарной, безвкусной особе. На самом деле Ритэнута была тонким, разносторонне одаренным человеком. Блистательная рассказчица, она сыпала анекдотами, как из рога изобилия. Как она их все помнила? Я, пытаясь запомнить, придумывала всевозможные способы, но уже через час забывала и способы, и анекдоты. А те, которые помнила, в моем исполнении после Ритэнуты звучали бледной копией. Она обладала красивым, от природы поставленным голосом. Но, воспитанная родителями, для которых «певичка – не профессия для девушки из приличной семьи», слишком поздно вышла из-под их опеки, начав делать карьеру в том возрасте, когда другие заканчивают. Свой нерастраченный талант реализовывала на редких вечеринках и банкетах, но еле сводила концы с концами. Подрабатывала в музыкальной школе – работу эту ненавидела. Я не раз предлагала ей варианты в своих проектах – она их отвергала, считая ниже своего достоинства. Единственное место, которое считала по себе, было уже занято мною. Ритэнута все время ждала подношений от судьбы на блюдечке с голубой каемочкой. Свои личные и материальные проблемы считала незаслуженным оскорблением, испытывая раздражение против тех, у кого их было меньше, в том числе и против меня. «Ты гедонист, – часто повторяла она. – Берешь от жизни все. Я так не умею». «Беру, но ни у кого не отбираю. Да и все ли беру?» – отвечала я всегда про себя, стараясь не злить ее возражениями, так же как и демонстрацией своего благополучия. И все равно злила. Ритэнута спела несколько песен, как всегда, с большим чувством. И на этой проникновенной ноте, поблагодарив присутствующих, я завершила презентацию. Подскочил возмущенный Ромчик.
– Почему так рано? – зашипел он мне в ухо. – Все только начали заводиться.
– Именно поэтому. Еще немного, и они начнут исполнять канкан, Ритэнута – танец живота, а ты – стриптиз. Цель этой вечеринки – реклама. Она достигнута. А для того чтоб повеселиться, устроим другую, что нам стоит?
– Обещаешь?
– Клянусь! Первое же заказанное платье обмоем.
«Окончен бал, погасли свечи…» Домой я вернулась за полночь – пока все убрали, закрыли. Маруля не спал, ждал меня.
– Поздравляю. Достойный уровень. Надеюсь, это твоя последняя попытка самореализации?
– Маруля, у меня вся жизнь впереди, и последняя попытка может быть только в последний ее день.
Брови мужа поползли вверх…
– Если я правильно понял…
– Ты правильно понял! Я могу разочароваться и все начать сначала.
– Все-таки ты… удивительно непоследова-тельна.
– Совсем наоборот – очень последовательна. Я последовательно ищу себя.
– А по-моему, ты просто с жиру бесишься, – нахмурился Маруля.
– У меня всего несколько лишних кило – их недостаточно для этого.
– Не смешно. И чем же ты собираешься заняться в следующий раз?
– Я еще не думала. Хотя, – продолжая дразнить его, – скорее всего, устроюсь ведущей ночного эротического канала. «Позвони, и ты получишь незабываемые впечатления», – произнесла я глухим голосом, опустив тембр на низкие частоты, и тут же спохватилась… Но было поздно.
– Какая же ты порочная! – произнес Маруля с осуждением в голосе и вожделением во взгляде. Я знала, что последует за этой репликой, но оборону держать не стала. Разомлевшая от выпитого шампанского, успешного завершения проделанной работы, я позволила ему терзать себя. В нашем семейном меню такое блюдо, как «секс», отсутствовало больше года, и я успела подзабыть, каким экзекуциям подвергнусь.
Как только вулкан потух и засопел, я тихонечко, опасаясь повторного пробуждения, пробралась в свою комнату, осторожно прикрыв дверь. Плюхнулась на свою огромную, квадратную кровать, распластавшись в позе витрувианского человека. «Какое счастье! Блаженство! Никто не хрюкает под носом, не сопит в ухо, не закидывает тяжеленную во сне ногу». Это право – иметь отдельную спальню, я отстояла с третьей попытки. Первый мой аргумент – «Количество комнат позволяет не толкаться на одной кровати» – Маруля проигнорировал. На второй – «Что теперь я просыпаюсь не такой, какой ложусь, и для сохранения овала подвязываю на ночь лицо эластичным бинтом» – пожав плечами, усмехнулся. Последний аргумент – «В аристократических семьях супруги имеют не только отдельные спальни, но и спальни их находятся в разных половинах дома» – стал решающим и был рассчитан на снобизм, в котором я его всегда подозревала. Я могла бы не тратить столько времени на увещевания – просто поставить его перед фактом. Но всегда стремлюсь к консенсусу в наших отношениях.