Когда парная прогрелась как следует, началось настоящее веселье. Один из коллег-психологов выдвинул тезис о высокой терапевтической силе стиля «ню», практикум которого не только раскрепощает душу в целом, но и вполне технично снимает накопившиеся комплексы и блоки, что, в свою очередь, запускает исцеляющий алгоритм на телесном уровне. Исходя из этого, он предложил устроить баню в нудистском стиле. Кто-то сразу поддержал эту идею, несколько девушек для виду поломались, но в итоге в баню все пошли, соблюдая природную наготу.
Сильной стороной бани являлось наличие бассейна. Пусть и крохотного размера, но зато глубокого, что позволяло плюхаться в него не хуже, чем Витя в пруд, и при этом не бояться убиться об дно. Правда вода была просто ледяной, будто ее специально охлаждали, поэтому плюхание в бассейн сопровождалось криками или отчаянным визгом, а пребывание в нем редко длилось долее полуминуты.
Парились и купались до тех пор, пока не иссякли силы. Геннадий полагал, что после такой бани должен состояться переход к уединенным беседам с последующим интимом. Маша с подругой жили в одной комнате, но он уже рассчитал, что если подруга Маши переместится к историку, то он может расположиться у нее, на первом этаже, а если нет – то пригласить ее к себе, т.к. в маленькой спальне в мансарде его поселили одного. Но вопреки ожиданиям, большинство компании расселось вокруг продолговатого стеклянного журнального стола в холле, выступив таким образом за продолжение застолья. И возлияние продлилось. Есть уже никто не хотел, поэтому ограничивались легкой закусью типа чипсов, соленого арахиса и сушеных кальмаров, предназначенный к красному вину сыр доели еще в бане. Геннадий перешел исключительно на пиво, а вот Маша по-прежнему пила водку.
Несмотря на то, что все давно успели достаточно натрепаться и поржать, застолье в холле продолжалось еще часа полтора, и только после этого народ начал расползаться по своим номерам. Вполне сошедшийся с Машиной подругой историк, увел ее куда-то наверх. Геннадий подумал, что сейчас самое время заняться Машей плотнее, однако заметил странную бледность ее лица.
– Ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовался он.
– Да, все ок. Но лучше я пойду покурю на свежем воздухе.
Они вышли на крыльцо, Геннадий тоже закурил. Но Маша, недокурив сигарету, вдруг выбросила ее на клумбу и присела на ступени.
– Что-то мне нехорошо… – пожаловалась она. – Давай пойдем в дом.
Геннадий галантно раскрыл перед ней дверь, но недооценил ее ухудшавшееся на глазах состояние, поэтому не успел ничего предпринять, когда Маша упала, споткнувшись о порог.
– Ты как? – испугался Геннадий. – Ушиблась? – он протянул ей руку.
– Да нет, ничего, я на руку, тут главное нос не разбить… – Помоги мне до туалета добраться.
Геннадий помог. В туалете Машу стало рвать, потом ее снова пришлось тащить на улицу проветриться, потом снова блевать, и так несколько раз. Наконец, спустя минут сорок, ей стало легче, однако тело ее начало отключаться, и она заснула, как только Геннадий помог ей добраться до кровати.
Он закрыл дверь в комнату Маши, сходил помыть руки, а после разочарованно закурил в холле. В сценарии хорошего вечера произошли внезапные изменения…
«Вот и здесь мне ничего не досталось! – поймал себя на мысли Геннадий. – Впрочем, что это я? Отставить! Не гоже психологу предаваться детским обидам. Надо гнать от себя такие мысли – они программируют бессознательное на неудачу!» И он стал думать, как бы переключиться.
Простейший выход – отправиться спать одному, но спать неожиданно расхотелось. Поговорить было уже не с кем. И тогда Геннадий решил немного проветриться. Он вытащил из холодильника две бутылки светлого пива, надел свитер и куртку, взял из машины карманный электрошокер, и отправился на прогулку.
На улице его душевное состояние стало улучшаться. Он словно оказался в волшебном мире. Время близится к двум часам ночи, посторонние звуки давно умолкли. Лишь иногда сонная природа словно вздыхает, и прилетает легкий порыв ветра. Он немного прошуршит листьями деревьев и незаметно растворяется. И снова Геннадий идет по залитой лунным светом дорожке, слыша лишь похрустывание от подошв своих кроссовок.