Сложность обстановки боевых операций ставит серьезные требования к начальнику; в силах каждого только совершить свою работу. Операции должны вестись методически, обдуманно, а это возможно лишь в том случае, если управление будет предусмотрительно, если каждый начальник не столько живет настоящим, как заботится о будущем. Дух начальника должен быть с войсками, но мысль его должна опережать их действия. Внимание начальника должно обращаться по преимуществу не на участки, уже занятые войсками, чтоб непосредственно руководить их деятельностью, а на участки, где войска еще не расположены, но которые могут стать местом тактических действий. Начальник должен не учить своих подчиненных — для этого редко хватит времени, а прежде всего должен подготовить себя самого к трудной задачи управления войсками в изобилующей случайностями боевой обстановке.
Значение личности в бою огромно; мы вовсе не хотим сказать, что начальник должен удаляться от войск, быть для них только подписью, именем, которое дает законную силу исходящим из его штаба бумагам. Каждый начальник должен быть прежде всего заметной, энергичной, самодеятельной личностью. Чтоб вызвать крайнее напряжение усилий войск, начальник должен прежде всего обладать волей, обладать стремлением к личному действию. Значение личности в бою таково, что даже и педагогия уместна, если она является результатом личного воздействия во время боя [...]
Основанием для отдачи распоряжений является ориентировка начальников. Чтоб руководить действиями войск, надо располагать сведениями о противнике и обстановке на театре военных действий. Авторитетное проявление воли начальником основывается на том, что ему лучше, чем его подчиненным, известна обстановка. Анализ боевых действий подтверждает, что знание есть действительная сила.
В многочисленной иерархии военных начальников, воспитанной в духе самостоятельности и частного почина, реальное распоряжение войсками должно принадлежать наиболее осведомленной в данный момент инстанции [...]
Вообще же надо предоставлять исполнителям большую самостоятельность. Вмешательство допустимо лишь для общей регулировки отдельных боевых действий; трудность управления заключается в том, чтоб совместить в отдаваемых заочно распоряжениях решительность в постановке задачи и осторожность в указании метода исполнения.
В тактике идея гофкригсрата еще опаснее, чем в стратегии. Велико искушение заглазно руководить боевыми действиями на современных огромных полях сражений. Усовершенствование средств внешней связи и возросшая длительность развития сражения соблазняют частных начальников, не богатых инициативой, испрашивать у высшего начальника точных указаний. “Местный в его близости по обстоятельствам лучше судит” (Суворов). “Вдаваться в обсуждение доклада всегда опасно, а большей частью и бесполезно, ибо стоящий далеко едва ли может оценить обстановку правильнее, нежели сам исполнитель” (Смекал).
И во время Наполеона самое трудное было — решаться; теперь, когда каждый начальник по телефону может всегда поговорить даже с главнокомандующим, самостоятельно решиться еще тяжелее [...]
По совету Наполеона, надо не атаковать с фронта позиций, кои можно обойти; надо не делать то, что хочет противник; следовательно, надо избегать поля сражения, которое он рекогносцировал, изучил и в особенности укрепил. Надо обходить.
Большую или меньшую часть войск удастся направить в обход; затратив на движения большие усилия, эта часть должна будет вступить в бой с противником на важном пункте поля сражения. Должны ли остальные части оставаться пассивными зрителями решения операции?
Одно из важнейших преимуществ атаки над обороной состоит именно в возможности значительно увеличить количество действующих на поле сражения войск за счет войск только присутствующих. “Сила, которую прилагают на деле — очень небольшая доля существующей силы” (Дж. Ст. Милль). Недеятельная пассивная масса представляет круглый нуль, так как в бою учитываются только действительно произведенные усилия. Части, бездействующие в решительные минуты сражения, не влияют на его участь.