Мы оказались в просторной прихожей, в которой не было ничего лишнего, только большой резиновый ковер для грязных ног и несколько пар совершенно разной обуви, пустые резные вешалки и зеркало в раме из красного дерева. Заканчивалась прихожая дверным проемом без двери, вместо которой были занавески, прямо как в кухне того заведения. Мужчина в очках сказал, что можно раздеваться, а можно зайти сразу в одежде; насчет обуви он объяснил, что можно не снимать и ее, но и нести в дом грязь тоже не стоит. Подруги немного подумали и разулись, я поступил так же. У светловолосой носки оказались черными, у темной — тоже. Происходящее слегка напоминало конвейер, начинающийся прямо здесь, в непосредственной досягаемости, и уходящий в огромный экран, за которым была чернота неопознанной вселенной. Мужчина в очках дождался, когда все разденутся, и раздвинул занавески, закрывавшие дверной проем, но в этот раз зашел первым, потом повернулся и поманил остальных за собой. Я, как обычно, зашел последним, занавески едва хлопнули за моей спиной, снова встретив друг друга.
За занавесками оказался большой просторный зал. Дощатый пол частично закрывал вязаный ковер с нечитаемым узором. Немногочисленная мебель или прижималась прямо к стенам, или ютилась в углах. Стены по большей части были голыми, но кое-где их украшали весьма любопытные вещи. Под потолком приветливо, но не в полную силу горела большая люстра. Мужчина в очках улыбнулся людям, успевшим оказаться в зале раньше него, подруг и меня.
Ожидавших было меньше — всего трое. Двое из них сидели на диване у стены, третий — в кресле в дальнем углу. Один из сидевших на диване был примерно того же возраста, что и мужчина в очках, другой — явно младше, но точно старше меня. Тот, что младше, был облачен в комбинезон маскировочного цвета, одеяние ровесника мужчины в очках было совершенно неброским. Ровесник мужчины в очках был седым, а лицо его показалось мне слишком типичным, благо я любил категоричные суждения. О его соседе в камуфлированном комбинезоне нельзя было сказать вообще ничего. Третий человек сидел в кресле в углу; это был пожилой мужчина, тоже в очках, но старомодных, больших и нелепых. Одет он был в длинное пальто и толстые брюки с острыми, будто бы окоченевшими стрелками, голые ступни покоились в подобранных не по размеру резиновых тапочках. Глаза за стеклами старомодных очков были смиренно закрыты. Сидящий в кресле пожилой человек производил такое впечатление, будто его защемило между двумя соседними эпохами, в которых его личность воспринимали с неодинаковой однозначностью.
Не переставая улыбаться, мужчина в очках вышел в середину зала и широко развел руки в стороны, словно пастор, не брезгующий ни убогими, ни действительно возвышенными.
Совсем скоро я сидел за длинным прямоугольным столом, напротив седого ровесника мужчины в очках и его камуфлированного соседа, пожелавших остаться на своем диване. Слева от меня был мужчина в очках, справа — подруги. Пожилой мужчина в пальто нежился в кресле, не замечая происходящего вокруг. На столе красовался небольшой глиняный чайник, окруженный крохотными глиняными мисочками. Из такого чайника я не пил никогда. Мужчина в очках обратился к пожилому мужчине в кресле, тот не отозвался; мужчина в очках махнул рукой. Глиняный чайник косился на меня выпуклым боком, будто присматриваясь к моим внутренностям.
Мужчина в очках взял чайник и стал разливать его содержимое в глиняные мисочки уверенной длинной струей. Подруга с темными волосами шепнула что-то светловолосой на ухо; похоже, они тоже никогда не пили такой чай. Наполнив мисочки, мужчина в очках заботливо раздал их гостям, чтобы тем не пришлось тянуться самим. Чай в мисочке был почти черным; мужчина в очках сказал, что рад видеть всех собравшихся и что ему очень грустно будет отсюда уезжать.
Раскаленная глина нещадно обожгла, и я чуть не перевернул сосуд от неожиданности. Мужчина в очках весело усмехнулся, без всяких трудностей поднимая свою мисочку при помощи двух пальцев. Я решил, что не хочу быть хуже, и сумел так же. Чай влился внутрь, пропитав меня раскаленным бархатом с ног до головы. В глазах слегка помутнело из-за влажной пелены, но я не стал ее смахивать. Седой ровесник мужчины в очках пристально посмотрел на меня поверх своей мисочки. Подруга с темными волосами сделала слишком серьезный глоток и смешно фыркнула, забрызгав лицо и волосы светлой, обе громко засмеялись, в один миг став такими же, какими были в заведении перед тем, как за нами приехала черная машина. Их смех ворвался внутрь следом за бархатом, слившись с ним в одну сплошную карусель. Мужчина в очках окинул гостей отечески заботливым взглядом, потом заметил, что сосуды опустели и поспешил заново их наполнить.