Вдруг тварь замерла и вскинула голову, глядя выше нас. Оборачиваясь, я увидел сначала девушку, замершую с видом первой свидетельницы, а потом — другое порождение обступившего поляну леса, подкрадывающееся сзади. Вторая тварь была такой же, как и первая, но с одной колоссальной разницей.
Никаких перьев у нее не было. Все ее тело от носа до кончика выпрямленного ради сохранения равновесия хвоста было абсолютно голой, в желто-зеленой коже или чешуе. Новая тварь не обратила на нас ни малейшего внимания и тоже замерла, глядя поверх наших голов. Я почему-то сразу понял, что имеет смысл не мешать встрече и безучастно понаблюдать за ней, хотя бы немного отстранившись, если, конечно, выйдет. Внутри все еще полыхало, улыбаясь самому себе, однако я вполне осмысленно протянул руку и взял девушку со светлыми волосами за талию. Ее тело отчужденно отозвалось, и спустя миг она поддалась. Я пополз по снегу, увлекая ее за собой и неотрывно следя за застывшими недоблизнецами. Тварь с перьями наконец набралась смелости и аккуратно ступила вперед, раскрывая пасть в болезненном изумлении. Вторая тварь повторила за ней. Желтые глаза смотрели, полнясь непостижимым озарением. Меня вдруг тоже озарило.
Твари смотрели друг на друга со странно смешавшимися чувством властного превосходства и непомерной зависти. Тварь с перьями понимала, что ей намного теплее, но она бесконечно будет копаться в своем царском покрове в поисках незримых паразитов. Голая тварь готова была осеменить саму себя за свою стойкость перед невзгодами грязной среды и с тем же рвением распороть самой себе брюхо из-за своего врожденного карланства, не дающего ни малейшей надежды привлечь плодовитую гендерно противоположную особь посредством обоюдно корыстных брачных игрищ. Раскрытые пасти затрепетали, исторгая клокочущее шипение, в котором плавилась ненависть вперемешку с невыносимой болью, обещавшей никуда не деться даже с последним вздохом противника.
Твари одновременно припали к земле и бросились друг на друга с одинаковой скоростью и злобой.
Мое сердце сжалось, предчувствуя неминуемое. Как будто у всего мира тоже стало две абсолютно равные половины, грязные в разных местах.
Противники столкнулись, едва не сбив руг друга с ног, но выстояв. Оперенная тварь сжала руку чешуйчатой челюстями, но та ответила хлестким ударом свободной руки и высвободилась, навалившись сбоку в ответ и попытавшись вцепиться в ничем кроме мягкого пуха не защищенное горло. Тварь с перьями кое-как увернулась от укуса и ринулась вперед, сумев-таки повалить противника мягким брюхом к небу. Поверженная тварь затрепыхалась, отчаянно маша всеми четырьмя конечностями и стуча голым хвостом в обе стороны. Оперенная тварь попыталась навалиться сверху, метя распахнутым ртом в основание чешуйчатой нижней челюсти, но распластавшийся оппонент уперся обеими ногами в живот почуявшего близкий триумф противника, застопорив его движения. и сумел лишить его стойкости сильным ударом хвоста. Тварь с перьями оступилась и повалилась набок; чешуйчатая с некоторым трудом поднялась, отряхиваясь от покрывшего спину и бока снега. Тварь с перьями тоже поднялась, без всякого труда, и тоже отряхнулась. Луна азартно наблюдала, не щадя своего холодного света. Голая тварь напряглась, затравленно ощерившись и вытаращив глаза; оперенная снова встала на одну ногу и запустила морду под рукав, будто оценивая допустимость потерь, понесенных ее покровом — выпавшие перья в немалом количестве валялись на снегу.