Возможно, система и не была специально разработана для того, чтобы удерживать зарплаты и инвестиции в производство на низком уровне – неолиберальные политики постоянно утверждают, что способствуют созданию высокооплачиваемых рабочих мест и повышению производительности; однако, судя по результатам, финансиализация и низкие зарплаты подобны непостоянной работе и продовольственным банкам: они идут рука об руку.
По данным правительства США, реальные зарплаты рабочих, занятых на производстве, не растут с 1973 года. В течение этого же периода размер долга в американской экономике вырос вдвое, до 300 % ВВП. Тем временем доля американского ВВП, приходящаяся на финансы, страхование и сферу недвижимости, выросла с 15 до 24 %, превзойдя обрабатывающую промышленность и приблизившись к сфере услуг[35].
Финансиализация также изменила отношения между компаниями и банками. Начиная с 1980-х годов данные о краткосрочной ежеквартальной прибыли превратились в финансовую дубинку, которая забила до смерти старые модели корпоративного бизнеса: компании, показывающие слишком низкую прибыль, были вынуждены переводить бизнес за рубеж, сливаться, проводить в жизнь безответственную стратегию, призванную обеспечить им монопольное положение, распределять операции между различными сторонними ведомствами – и беспощадно резать зарплаты.
В основе неолиберализма лежит фантазия о том, что каждый может вести потребительский образ жизни без того, чтобы ему повышали зарплату. Вы можете брать взаймы, но вы никогда не сможете разориться: если вы занимаете деньги на покупку дома, его стоимость будет постоянно расти. Инфляция тоже будет всегда, поэтому если вы занимаете деньги на покупку машины, то к тому времени, когда вам понадобится новая машина, стоимость остающегося долга уменьшится, благодаря чему вы совершенно спокойно сможете занять еще больше.
Широкий доступ к финансовой системе устраивал всех. Либеральные политики в США могли указывать на растущее число семей бедняков, афроамериканцев и латиноамериканцев, бравших ипотечные кредиты. Банкиры и финансовые компании богатели за счет продажи займов людям, которые не могли их себе позволить. К тому же благодаря этому возникла крупная отрасль, построенная на обслуживании состоятельных людей, – флористы, преподаватели йоги, производители яхт и т. д. создают призрачную атмосферу «Аббатства Даунтон» для богачей XXI века. Это устраивало и среднестатистического Джо: в конце концов, кто станет отказываться от дешевых денег?
Однако финансиализация породила проблемы, которые вызвали кризис, но не были им решены. Хотя бумажные деньги неограниченны, зарплаты вполне реальны. Можно создавать деньги вечно, однако, если трудящимся достается все меньшая их доля и все большая часть прибыли обеспечивается за счет взятых ими ипотечных кредитов и выданных им кредитных карт, рано или поздно ситуация зайдет в тупик. В то же время финансовая прибыль за счет выдачи займов потребителям, испытывающим материальные трудности, перестанет расти, а затем резко упадет. Именно это произошло, когда в США схлопнулся пузырь высокорискованных ипотек.
С 2001 по 2006 год объем ипотечного кредитования в США вырос с 2,2 триллиона долларов в год до чуть менее 3 триллионов: это довольно значительно, но не чрезмерно. Однако объем высокорискованного кредитования, т. е. выдача кредитов беднякам под высокий процент, вырос со 160 до 600 миллиардов долларов. А «ипотечные ссуды с плавающей ставкой», процент по которым сначала невелик, но с течением времени увеличивается, выросли с нуля до 48 % от всех кредитов, выданных в последние три года бума. Этот рынок рискованного, сложного кредитования, обреченного на крах, не существовал до тех пор, пока его не создали инвестиционные банки[36].
Это показывает еще одну проблему, связанную с финансиализацией: она разрывает связь между кредитованием и накоплением сбережений[37]. Банки с Мэйн-стрит всегда располагают меньшим количеством денег по сравнению с тем, сколько они одалживают. Мы уже видели, как дерегулирование побуждало их держать меньше резервных средств и обманывать систему. Однако этот новый процесс, благодаря которому всякая выплата процентов упаковывается в более сложный продукт, распределяемый между инвесторами, означает, что обычные банки вынуждены выходить на рынок «коротких» денег для того, чтобы проводить свои повседневные операции.
Это привело к роковому изменению в банковской психологии. Происходило все более глубокое размежевание между долгосрочной природой кредитования (в виде ипотек сроком на двадцать пять лет или кредитных карт, долг по которым никогда полностью не уплачивался) и краткосрочной природой привлечения заемных средств. Таким образом, если оставить в стороне все мошенничество и ошибочные оценки активов, финансиализация создает в банковском секторе структурную тенденцию к мгновенному кризису ликвидности, т. е. готовой наличности, который уничтожил Lehman Brothers.
35
G.R. Krippner, ‘The Financialization of the American Economy’, Socio-Economic Review, 3, 2 (May 2005), p. 173.
36
C. Lapavitsas,‘Financialised Capitalism: Crisis and Financial Expropriation’, RMF Paper 1, 15 February 2009.
37
A. Brender and F. Pisani, Global Imbalances and the Collapse of Globalised Finance (Brussels, 2010).