И здесь, в моменте открытия желания как ресурса, проявляется ещё более зловещий уровень неолиберального режима. Теоретик Поль Пресьядо называет это «фармакопорнокапитализмом» — от сцепки фармакологической индустрии и индустрии порнографии и секс-работы, ставших примером того, как можно извлекать прибыль из населения, даже не прибегая к традиционным способам отчуждения труда, а просто медикализируя «отклонения от нормы» и придумывая под это лекарства, а также мотивируя людей дрочить. Во второй главе книги Testo Junkie Пресьядо описывает зарождение этого режима, берущего начало в колониализме и формировании науки (точнее, сциентизма), но ставшего видимым к концу Второй Мировой и расправившего плечи в 70-е, с упадком фордизма: на фоне появления понятия «гендера», изобретения таблеточной контрацепции, операций по коррекции пола, открытия структур и принципов работы гормонов, извлечения естественных молекул прогестерона и эстрогена, а затем производства и коммерциализации синтетических гормонов, использования электрошока, галлюциногенных грибов и веществ для изменения сознания заключённых и подследственных, использования военных технологий для изменения гражданских тел и повседневности — типа проникновения в мебельную индустрию фанеры, изначально придуманной для наложения шин на искалеченные конечности военных, или использований в пластических и сексуальных операциях 50-х и 60-х хирургических техник, которые применялись в косметическом лечении пострадавших от атомных взрывов или коррекции «les geules cassées», обезображенных лиц военных после Первой Мировой. Короче говоря, фармакопорнокапитализм возникает на фоне развития телесных технологий (эндокринологии, сексологии, хирургии, биотехнологии), а также технологий репрезентации (кино, телевидение, интернет, видеоигры, виртуальная реальность, цифровое пространство). Книга Пресьядо в большой степени автотеория: он пишет о смене крупных жестов дисциплины маленькими, «проникающими» (в тело и глобально) жестами фармакопорно-контроля: стероиды, уколы, небольшие операции, вещества, гормоны — среди которых тестостерон, который сам Пресьядо, как транс-персона, втирает себе в кожу. В своём теле, всасывающем молекулы тестостерона, он видит конечную остановку силы фармакопорнографического капитализма, терминал для его инъекций.
Чтобы показать, как сексуальность и возбуждённое тело становятся главным объектом индустриального менеджмента, почему субъект неолиберализма — по сути сексуальный субъект, — Пресьядо вводит новую концепцию «оргазмической силы», по аналогии с «рабочей силой» классической экономики. У этой силы нет ни гендера, ни ориентации, она не расположена ни в каком конкретном органе, она просто проистекает из каждой молекулы возбуждённого тела в стремлении захватить как можно больше времени и пространства, извлекая из мира удовольствие. Появление женской контрацепции здесь играет одну из ключевых ролей: принудительная гетеросексуальность долгое время являлась условием воспроизводства капитализма, отсюда табу на мастурбацию и изобретение гомосексуальности как патологии. Но когда секс отделяется от рождения детей — при помощи контрацепции и искусственного оплодотворения — обнаруживается потенциал извлечения прибыли из мастурбации через порнографические технологии. Пресьядо пишет, что порно и вебкам-индустрия — самые прибыльные виды онлайн-бизнеса; но в экономике в целом они занимают не такое большое место, чтобы описывать их как определяющие для современного экономического режима. Нюанс в том, что в 19 и 20 веке глобальная экономика характеризовалась гегемонией индустриального труда, хотя в количественном измерении он не был самой крупной формой производства, по сравнению с тем же сельским хозяйством; но степень его влияния на все формы производства была насколько велика, что эпоху окрестили индустриальной. То же самое и с фармакопорнографией — «из-за контроля, производства и интенсификации наркосексуальных аффектов, она становится моделью для всех остальных форм производства (минимум инвестиций, прямые продажи продукта в реальном времени, производство моментального удовлетворения потребителя)» и «доминирует над всем потоком капитала, от аграрных биотехнологий до высокотехнологичных информационных индустрий».