Марк Оже в книге The Future[51] пишет, что мы оказались в «радикально новой ситуации, которую общественность может увидеть только фрагментарно — из-за скорости её появления и силы языка, который представляет её как самоочевидную, естественную и неоспоримую. Коротко описывая её, я бы сказал, что мы больше не способны рассматривать (addressing) наше отношение к пространству и времени — основу символической деятельности, определяющей сущность человека и человечества, — иначе как с помощью артефактов, разработанных промышленностью и доступных на рынке. Это не что иное, как полное разрушение любой способности человека воспринимать своё отношение к себе и другим, революция, которая ещё только зарождается, но которая в конечном итоге может изменить параметры того, что мы всё ещё называем человеческой природой».
То есть — буквально, молодёжь уткнулась в свои гаджеты и больше неспособна на реальные отношения; ну, и ещё неспособна осознать свои координаты в мире. Прогноз Оже мрачный на первый взгляд, но его можно интерпретировать по-разному. Идея, что технологии меняют природу человека — очевидная, не факт, что эти изменения априори в худшую сторону. Но совершенно точно, пока технологии управляются неолиберальным режимом, будет только хуже. Культура венчурных инвестиций и технологических стартапов, сложившаяся сейчас в США (как и сфера криптовалюты, например), строится на том, что генерально необразованным, но подкованным в инфотехе или математике (или просто умеющим бойко врать, как показывают кейсы WeWork или Theranos) молодым людям в руки попадают большие деньги и большое влияние; «двигаясь быстро и ломая вещи», они подрывным образом влияют на социальную сферу, не обладая базовым пониманием того, к чему это может привести. Конечно, они и сами жертвы того режима, на воспроизводство которого работают. Но «изменение параметров человеческой природы» может привести и к лучшему, увести нас, цитируя Тимоти Мортона, из «зловещей долины» с её расизмом и спесишизмом к «призрачной равнине», где уже не так легко отличить человеческого агента от нечеловеческого, живое от неживого; где, как минимум, меньше неравенств.
В 2019 году хореограф Марио Баррантес Эспиноза и Томас Биржан сделали перформанс Drift (I), в котором на протяжении получаса они оба ультрамедленно двигаются в манере, которую очень условно можно было бы назвать контактной импровизацией. Первую часть перформанса они обращены спиной к залу и к камерам, и из-за одежды вообще неочевидно, что оба — мужчины. При этом движения и сцепка двух тел — не сексуализированные, но предельно интимные; они полагаются друг на друга, и сам процесс похож на исследование телесных географий — как взаимодействовать с другим телом, не причиняя ему дискомфорта, как открыть свои границы и границы другого, вообще как быть с другим. Акселерация капитализма и неолиберализма — расхожий мотив в публицистике про современность, даже самые далёкие от технологий люди уже выучили как мантру, что «всё ускоряется»; и вот этот перформанс, вводящий абсолютно противоположную темпоральность, кажется, отчасти даёт ответ на вопрос «а как сопротивляться?» — внимательно, медленно и с заботой изучая другого и давая изучать себя в этой призрачной долине.