Действительно, хотя конкретные социальные агенты благодаря предложениям Фезерстоуна вроде бы появляются (в таком случае постмодернисты — это такие-то художники или музыканты, такие-то представители галерей и музейные работники, такие-то директора звукозаписывающих компаний, такие-то потребители из числа буржуазии, молодежи или рабочего класса), в этом случае тоже должно выполняться требование дифференциации уровней абстракции. Ведь можно также с некоторым основанием утверждать, что «постмодернизм» в более ограниченном смысле определенного этоса или «стиля жизни» (хотя это и правда глупый термин) является выражением «сознания» большой новой классовой фракции, которая выходит за пределы перечисленных выше групп. Эта более широкая и более абстрактная категория называлась по-разному — новой буржуазией, профессионально-управленческим классом или просто «яппи» (причем каждое из этих выражений тащит за собой небольшой избыток конкретной социальной репрезентации)[323].
Это определение классового содержания постмодернистской культуры никоим образом не предполагает, что яппи стали чем-то вроде нового правящего класса, просто их культурные практики и ценности, их локальные идеологии сформировали полезную идеологическую и культурную парадигму этой стадии капитала, господствующую в данное время. Действительно, часто бывает так, что культурные формы, преобладающие в определенный период, поставляются не основными агентами рассматриваемой общественной формации (бизнесменами, которые, несомненно, могут найти другое применение своему времени или же просто руководствуются психологическими и идеологическими мотивами другого типа). Самое важное то, что рассматриваемая культурная идеология артикулирует мир таким образом, который наиболее полезен в функциональном отношении или же может быть функционально присвоен. То, почему определенная классовая фракция должна стать поставщиком подобных идеологических формул — вопрос исторический и столь же интригующий, как и вопрос о неожиданном доминировании того или иного писателя или стиля. Заранее невозможно найти модель или формулу таких исторических перемен; но точно так же можно сказать, что мы пока еще не выработали такой формулы для того, что называем постмодернизмом.
В то же время становится ясным еще одно ограничение моей собственной работы по этой теме (как она формулируется в первой главе этой книги); а именно: тактическое решение представить концепцию в категориях культуры было принято из-за относительного отсутствия какого-либо определения собственно постмодернистских «идеологий», которое я попытался частично компенсировать в главе, посвященной идеологии рынка. Но, поскольку я особенно интересовался формальным вопросом нового «теоретического дискурса», а также потому, что парадоксальное сочетание глобальной децентрализации и институционализации в пределах малых групп показалось важной чертой постмодернистских структурных тенденций, я выделял в первую очередь интеллектуальные и социальные феномены, такие как «постструктурализм» и «новые социальные движения», создавая тем самым, вопреки собственным глубочайшим убеждениям, впечатление, что все «враги» находятся слева.
Но у сказанного о классовом происхождении постмодернизма есть следствие — теперь мы должны определить еще один более высокий (или более абстрактный и глобальный) тип агентности, чем все ранее перечисленные. Это, конечно, сам мультинациональный капитал: как процесс он может описываться в качестве определенной «нечеловеческой» логики капитала, и я продолжил бы отстаивать уместность такого языка и типа описания — в его собственных категориях и на его уровне. То, что такая вроде бы бестелесная сила является также ансамблем активных людей, особым образом обученных и изобретающих локальные тактики и практики благодаря творческим потенциям человеческой природы, также очевидно, хотя и с другой точки зрения, к которой хотелось бы добавить только то, что к агентам капитала применима старая поговорка: «люди делают историю, но в обстоятельствах, которые они не выбирали». Именно в рамках возможностей позднего капитализма люди прозревают «главный шанс», находят свое «окно возможностей», делают деньги, реорганизуют свои фирмы (точно так же, как художники и генералы, идеологи и собственники галерей).
323
Из скудной исследовательской литературы по «яппи» стоит рекомендовать: