Молодой человек лихорадочно пытался нашарить на столе спички. Под подошвами его сапог хрустели осколки тонкого стекла невероятно дорогой силурийской трубки — и этот хруст отдавался болью в юном сердце.
— И почему я не удивлён?.. — ухмыльнулся крыс. — А среди её имён нет «Побег от горожан»?
— Сегодня обошлось, — пробормотал юноша. «Побег от горожан» была его любимицей. С ней они провели множество незабываемых страстных минут, когда сердце замирало в предвкушении встречи с чьими-то вилами, а во всём теле вдруг просыпались необычайная лёгкость и невиданная прыть.
Несмотря на то, что с некромантии уже много столетий назад сняли запрет, горожане всё равно относились к магам с подозрением и были склонны считать, что если человек в балахоне сидит ночью на могиле прадедушки, то пришел он именно за прадедушкой, а не, скажем, за могильными червями для ритуала.
Существовали, конечно, и лицензии, и официальные разрешения Ковена, но жители предпочитали сперва как следует огреть ночного копателя чем-нибудь тяжёлым, чтобы не убежал, и только потом выяснять, что он делает и по какому праву.
Проскребла и зашипела сера, непроглядную тьму рассеял маленький огонёк, который переместился за пыльное стекло масляной лампы.
Едва появилось хоть какое-то освещение, Тальф принялся бесшумно метаться по захламлённой комнате. Он огибал груды книг, открывал и закрывал шкатулки и сундучки, скидывал на пол одежду и бумаги, бился об острые углы мебели и осматривал все горизонтальные поверхности, заставленные всякими странными приспособлениями и сосудами. Наконец юноша замер, звонко хлопнул себя по лбу и бросился к полке, висящей под самым потолком. На тонкой дощечке теснилось несколько десятков склянок, пузырьков и флаконов: разных размеров, форм и цветов, с рукописными этикетками, привязанными на бечевку. Юноша перебирал их, приглядывался и неразборчиво бубнил себе под нос: «Не то. Опять не то. О! Вот где она была всё это время!.. Снова не то. Да где же?..»
Интересовавшие его склянки, как это обычно и бывает, куда-то запропастились. Тальф пренебрёг главным правилом спешащего человека: никогда не показывать нужным вещам, что ты куда-то торопишься.
На полу зашелестела ткань: крыс спрыгнул со стола и топтался по накидке, принюхиваясь и попискивая от удовольствия:
— Ничего себе! Цветы, лимон… А это что? — крыс на мгновение задумался, не прекращая активно шевелить носом. — Что-то свежее, растительное. А! Бергамот!
— Поздравляю, — пробормотал Тальф. «Да где же они, Тьма побери?» — Ты почти определил состав сегодняшнего зелья. Разве что забыл жабьи глаза и розмарин.
— Во-первых, запах духов прекрасной юной девицы от запаха твоих мерзких зелий я смог бы отличить и будучи живым, — оскорбился Клаус. — А во-вторых, розмарин я не упоминал, потому что ты и так весь им провонял, — в подтверждение своих слов крыс чихнул и потёр нос лапками.
Клаус был прав. Опыт старого гусара (которым он был при жизни) и обоняние крысы (в чьём теле он оказался из-за ошибки Тальфа) легко разоблачили нехитрый обман. Вернее, даже не обман, а полуправду: юноша действительно был на кладбище и действительно ходил туда, в том числе и за могильными червями, а вот с кем он это делал — уже другой вопрос.
Жозефина, в отличие от других знакомых Тальфу девушек, совершенно не боялась ночных погостов, и молодой человек иногда задумывался о причинах. Передался ли ей бесстрашный нрав предков, заполучивших трон в те далёкие времена, когда главным инструментом политической борьбы служила секира? Или, возможно, её успокаивало присутствие пары десятков королевских гвардейцев, чьи усищи ненавязчиво торчали из-за каждого дерева, куста и могильной плиты?
Она всегда сама напрашивалась пойти с Тальфом, чему тот только радовался: лишние руки в его деле никогда не мешали. Подержать что-нибудь, понести запасную лопату, стащить с королевской кухни целый куст розмарина, которого постоянно не хватало, отвлекать пробудившегося мертвяка, пока Тальф судорожно листает книгу в поисках подходящего изгоняющего заклятья… А гвардейцы — да и Тьма бы с ними, с гвардейцами. Пока они делают вид, будто их не существует, а Тальф не пытается покуситься на честь наследницы престола, всё будет хорошо.
Впрочем, кто и на чью честь скорее покусится — это ещё большой вопрос, потому как Жозефина манерой поведения иногда пугающе напоминала Клауса.