Теперь печать.
Из сумки появился свёрнутый кусок холстины, который молодой человек расстелил на траве рядом, стараясь не слушать, как в его голове девичий голос жарко шепчет: «Я так скучала по тебе!.. Иди ко мне скорей, любимый, я не могу больше ждать». В полутьме можно было заметить, что на ткани вышита сложная печать — сплошь углы, круги и тревожно знакомые символы, взгляд на которые вызывал тревогу: казалось, буквы шевелятся и видоизменяются, стоит лишь отвести глаза.
Ну и, разумеется, зелье.
Молодой человек крепко сжал в ладони прохладную склянку и собрался приступить к изгнанию, как вдруг услышал хрип одного из гвардейцев. Невеста застонала и сыто заурчала, а здоровяк несколько раз дёрнулся, словно в припадке, но быстро замолк и обмяк.
«Опоздал!» — мысленно взвыл Тальф и бросился к ближайшему щупальцу тумана, которое обвило старую высокую берёзу с почерневшим у земли стволом. В сапогах мерзко захлюпало, с лица никак не получалось смахнуть паутинку, а накидка цеплялась за всё подряд, будто не желая приближаться к призраку, но некромант этого не чувствовал — все его мысли и ощущения были сосредоточены в ладони, которая стискивала гладкий стеклянный пузырёк. Юноша нёс его в вытянутой руке, как собственное пламенеющее сердце.
— Ай! — увернуться от щупальца, которое почуяло живую душу и потянулось к Тальфу. — Ой!..
Снова хрип — от смертельного поцелуя задёргался ещё один гвардеец.
Трясущимися от холода и напряжения руками Тальф откупорил пузырёк с зельем, зачем-то понюхал его (большая ошибка) и вылил буквально пару капель на щупальце. Жидкость, попав на эфирное тело призрака, засветилась синим и принялась расползаться по туману, как клякса по бумаге.
Молодой человек возликовал.
У его плана, как и у любой импровизации, хватало слабых мест. Например, печать на ткани легко могла не сработать, но Тальф решил использовать именно её, потому что расчищать площадку от травы и два часа рисовать печать, чтобы потом обязательно ошибиться в какой-нибудь мелочи, было слишком долго и тоже рискованно.
Также могло не сработать зелье — и тут на одно «почему» могло быть десять тысяч «потому что», ведь всё, касающееся призраков, было таким же ненадёжным и зыбким, как они сами, состоявшие из невесомой энергии и пары грамм эктоплазмы.
Вернувшись бегом к печати и мысленно молясь всем известным богам, чтобы Невеста больше никого не успела выпить досуха, некромант разгладил ткань и щедро выплеснул остатки зелья в самый центр. Сердце на секунду остановилось в ожидании провала, но нет — попав на ткань, зелье принялось кататься по ней, будто по промасленной, и также тускло засветилось.
Одним длинным прыжком юноша запрыгнул в круг, отбросил ненужный пузырёк и замер в предвкушении.
Очень долгое мгновение не происходило абсолютно ничего, а затем над кладбищем прокатился громкий звук, напоминающий скрип старых ворот, многократно отражённый эхом в колодце. В следующую секунду Невеста дёрнулась, как кошка, которую кто-то сильно потянул за хвост. Она повернула голову и, хотя глаз на лице призрака не было, молодой человек всеми сведёнными в ужасе внутренностями почувствовал, что Невеста безошибочно нашла его взглядом.
Огромный дуб вздрогнул. Впечатление было такое, словно крыша громадного собора заходила ходуном из-за землетрясения.
Берёза, обвитая щупальцем, печально хрустнула, а все остальные призрачные конечности в доли секунды втянулись обратно в сияющее подвенечное платье. Гвардейцы пришли в себя и с одновременным тоскливым «А-а-а!» сырыми мешками свалились на землю. Следом за ними с выражениями, которые юной леди не стоило произносить вслух, рухнула Жозефина.
Туманное щупальце вытянулось в струну, край которой быстро засасывало в центр алеющей в темноте печати. Невесту притянуло к земле и потащило, но она, не желая сдаваться, хваталась призрачными пальцами за траву, деревья и землю, оставляя глубокие царапины и борозды.
Тальф успел обрадоваться, что всё прошло относительно спокойно — и тут же пожалел об этом, потому что привидение быстро сообразило, кто во всём виноват, и кинулось к молодому человеку. Кинулось — и разбилось в клочья о невидимую стену. Взвыло, заревело, застрекотало, обвило защитный круг нестерпимо яркими обрывками света. Чудовище всё крепче сжимало искрящийся и скрипящий воздух вокруг Тальфа, который стоял ни жив ни мёртв, зажмурившись и стараясь не думать о том, что на расстоянии локтя от него беснуется жуткая тварь.
Обвитая привидением берёза с громким треском переломилась, и громадное дерево начало заваливаться прямо на Тальфа, который застыл, глядя, как на него надвигается огромная зелёная крона