«Дрянь, сука, шлюха!», – думал я, ощущая, приближение конца.
После она курила, сидя на подоконнике и отвернув лицо. Я смотрел на очертания её фигуры на фоне темного окна, и ненавидел себя.
– Прости, Рит! – сказал я, и это прозвучало на удивление искренне.
Марго утопила в пепельнице окурок.
– Повторим? – спросила она, открывая ящик прикроватной тумбочки.
Я удивленно вскинул брови.
– Только на этот раз кончай в презик, – она бросила мне «резинку».
Сделав еще пару подходов, я задремал. А открыв глаза, обнаружил себя в чужой спальне. Марго спала рядом. Девичья грудь мерно поднималась в такт дыханию. Она даже не пошевелилась, когда я, натягивая джинсы, выронил телефон.
На улице светало. Внизу стоял джип. «Родители», – сообразил я, и вылез в окно, не желая стать причиной семейных разборок. Марго и так не поздоровилось этой ночью! Хотя, похоже, она осталась довольна… Чёрт разберет этих баб!
Я медленно брел по улице. Окна окружающих домов еще спали. В столь ранний час соседи нежились в своих постелях. Наверное, Нинка тоже спала.
Я вспомнил вчерашнюю ссору, и мне расхотелось идти домой. Теперь, остывший, отрезвленный утренней сыростью, я ощутил во всех деталях её боль. Точно бумерангом вернулась ко мне нанесённая обида! Слёзы в ее глазах… Она плакала! Это я довёл её до слёз!
«Я снова всё испортил», – думал я обречённо, – «Теперь она не простит меня! Я говорил ей гадости, оскорбил теть Милу. Зачем я это сказал? Ведь я так не думаю… Или думаю? Неужели я такой мудак?!».
Я выкурил сигарету, абсолютно лишённый понимания, что делать. Как теперь смотреть ей в глаза? На этой пустынной улице, в плену угрызений совести, я казался себе жалким ничтожеством. Удивительно, как легко слова могут все разрушить. А ведь это просто звуки!
Ну, я же хотел сказать ей совсем, совсем другое! Как же так вышло? «Сегодня она уезжает», – вяло размышлял я, – «Когда я снова её увижу?».
Вдруг меня точно холодной водой окатило! Мышцы наполнились, в голове прояснилось. Я вскочил на ноги, не в силах больше сидеть на месте. «Я не могу отпустить её вот так!», – лихорадочно думал я, ускоряя шаг в сторону дома.
«Я сделаю всё! Лишь бы только простила! Пускай едет куда угодно. Пускай только простит… Потом, после я придумаю что-нибудь, я всё исправлю».
Я сам не заметил, как перешёл на бег. Я влетел внутрь, подобно пуле. И, не разуваясь, побежал наверх. «Нина, прости!», – мысленно выкрикивал я, – «Я люблю тебя! Я просто так сильно тебя люблю!».
Дверь Нинкиной спальни оказалась незапертой. Кровать была аккуратно заправлена, следы былого беспорядка исчезли. Как исчезли и вещи…
Я машинально вышел в коридор, подёргал ручку ванной, надеясь отыскать её там. «Наверняка, она, как и я, просто вышла прогуляться?», – думал я, подавляя нарастающую в груди панику.
В коридоре мне встретилась тетя Мила. Сонная, в халате, она аккуратно притворила двери ванной.
– Тёма! – она удивленно уставилась на меня, – Где ты был?
– Не важно! – нетерпеливо отмахнулся я, – Где Нина?
– Она уехала, – проговорила мачеха спокойным тоном. Будто это не имело никакого значения. Моё же сердце упало…
– Как уехала? Ведь поезд только вечером!
– Так она на автобусе поехала, – тихо произнесла мачеха, озираясь на дверь, за которой звучал отцовский храп, – Я сама удивилась! К чему такая спешка? Она мне что-то объясняла, но я ничегошеньки не поняла. Говорит – «так надо, мам»!
Она пожала плечами и зевнула. Я рассеянно кивнул и поплёлся в свою комнату. Уже за дверью, я вынул из кармана телефон.
«Абонент вне зоны доступа», – ответил бездушный робот. Я трижды набирал и стирал сообщение. «Нина, прости меня! Пожалуйста. Умоляю». Передать эмоции в письменном виде гораздо сложнее.
Ответа не было. «Но она ведь получит его? Должна получить», – думал я, тревожно поглядывая на телефон. Ответ пришёл только днём. Когда мачеха сообщила, что Нинка благополучно прибыла на место.
«Ты мне никто! Мне незачем тебя прощать».
Продолжение следует…
Для оформления обложки использован рисунок автора.