– На! – протянул я почти докуренную свою, – И прекращай курить уже!
– Братишка! – улыбнулась Нина, глаза её блестели, отражая лунный свет.
Стараясь избегать прикосновений, я передал ей сигарету. Что-то привлекло моё внимание…
Рукав трикотажного платья задрался, оголив тонкое запястье. Я сощурился, присмотрелся и тревожно сглотнул. Прежде, чем Нина, поняв свою оплошность, одёрнула руку, я схватил её выше локтя.
– Отпусти! – она выронила сигарету и та желтым светлячком устремилась вниз.
Преодолевая сопротивление, я закатал рукав выше и обмер…
Запястье, точно браслеты, украшали красные кровоподтеки! Еще надеясь, что это всего лишь плод воображения, я коснулся воспаленной кожи. Нина вздрогнула!
– Что это? – растерянно бросил я.
Не получив ответа, я силой развернул её к себе:
– Нин! Я к тебе обращаюсь!
– Тише, – шикнула Нинка, озираясь по сторонам.
– Кто это сделал? – всё ещё не веря своим глазам, я оглядывал испещренное следами запястье. Вдруг захотелось стянуть с неё это платье! Наверняка там, под ним, обнаружатся и другие следы.
Пульс стучал в висках, дыхание сбилось… Я почувствовал, как дрожит моя рука, но продолжал держать её! Боясь, что, стоит мне ослабить хватку, как она вырвется и сбежит, так и не рассказав всей правды.
«Какого хрена? Кто посмел?». От одной мысли, что кто-то мог её ударить, я вскипел мгновенно!
– Нин, скажи мне, кто это сделал! – вкрадчиво, из последних сил сдерживая подступающий гнев, спросил я.
– Тём, да все нормально, – манерно протянула сестра. Что взбесило меня ещё сильнее!
– Я спрашиваю тебя, кто?!
В тот момент я был готов убить обидчика. Любого, на кого она укажет! «Если на земле есть человек, который посмел причинить ей боль, то ему не жить!».
– Артём, остынь! – свободной рукой Нина погладила моё плечо, прижалась ладонью к груди, успокаивая взбесившейся пульс, – Это не то, о чём ты думаешь. Это… – она запнулась, – следы от верёвок.
Я уставился на сестру. Нинка обречённо выдохнула, плечи её опустились. Кажется, под моим испытующим взглядом она уменьшилась вдвое.
– Ну… как тебе объяснить? Он, в общем-то, не так уж и крепко связал, просто у меня кожа такая… сразу синяки проступают. Ну, это ничего! Пройдёт!
Я выпустил её и жестом остановил словесный поток:
– Стоп! Стоп! О чем ты? Кто он? Какие верёвки?
– Ну, это игра такая! – краснея, произнесла Нинка и потупила взгляд.
– Игра? – повторил я. И, хотя до меня, наконец, дошло, хотелось услышать её версию событий. Мне даже стало любопытно, как она сумеет объясниться.
– Ой! Артём, не говори, что ты не в курсе! Ты ж не настолько отсталый!
Нинка натянула рукава и высокомерно сложила руки на груди.
– Ты из этих что ли? – я презрительно фыркнул, – Садо-мазо?
– Не твоего ума дело! – она ощетинилась и отступила на шаг.
– Конечно, – я выудил из пачки новую сигарету, – что там ещё? Плётки, наручники, резиновые члены?
– Фу! Прекрати! – Нинка скривилась, – Я не обязана перед тобой отчитываться! Я ж не лезу в твою постель?
– Значит, тебе нравится, когда тебя бьют? – игнорируя её возмущение, продолжил я, – Значит ты эта, как её? Рабыня?
Я расхохотался, едва не выронив сигареты. Нина оскорблено поджала губы.
– А у тебя есть латексный костюм? – не унимался я, – А кляп? И поводок!
Нинка обиженно молчала.
«Кто бы мог подумать!», – я окинул взглядом хрупкую девичью фигуру и представил её, голую на кровати. Обездвиженную, с привязанными верёвкой руками. От этой мысли смеяться расхотелось…
– Не думал, что ты извращенка, – хмыкнул я.
– Это не извращение! Извращение – это отсутствие секса. А то, что делают двое в постели – это их личное дело! – на одном дыхании выпалила она.
– Это ваш кодекс? Одна из заповедей?
– Да пошёл ты!
В окне показалось недовольное Анькино лицо:
– Вы чего шумите? Дениску разбудите!
– Твой муж идиот! – бросила Нина и исчезла в дверях.
Глава 23
Сашка был успешным, красивым, интеллигентным и обеспеченным! У него была квартира и машина, на которой он забирал меня с работы. Он был ровесником Машки, удивлял своей начитанностью, водил в ресторан и не скупился на подарки.
…Когда он впервые ударил меня, не рассчитал силу и губа распухла.
– Прости, я больше не буду так делать, – говорил он позже, прижимая лед к моему лицу.
– Делай, – робко ответила я, и, видя его удивление, добавила, – Просто не так сильно! Видимо, у меня слишком чувствительные… губы.
Наш секс не всегда бывал агрессивным! Порой ему хотелось ласки. И он подолгу, нежно целовал меня. А иногда им овладевало первобытное, животное начало. И тогда он брал меня практически силой, причиняя боль, упиваясь моей беззащитностью.