– Нин, – произносит Тёма, – ты счастлива?
Такой простой вопрос вдруг ставит меня в тупик. Возникает глупое желание порассуждать на тему «что есть счастье». Но сейчас не время философствовать!
– Наверное, – я пожимаю плечами.
– Ты будешь мне писать? – спрашивает он с серьезным видом.
Я киваю, ощущая, как с каждым словом дышать становится все труднее.
– А пришлешь фотографию с кенгуру? – говорит Артём.
– Обязательно! – деловито отвечаю я, и мы, переглянувшись, дружно хохочем.
– Я рад за тебя, правда! – отсмеявшись, говорит он. – Юрка – хороший парень!
Впервые за все время он говорит о нем, о нас с ним. Говорит так просто! И, кажется, искренне…
– А ты? – спрашиваю я, – Кто приглядит за тобой?
Эта короткая пауза, пока он размышляет над ответом, длится целую вечность. С одной стороны мне хочется знать, что он не одинок. Так проще! Но, с другой…
– Я уже под присмотром! – Артём подмигивает, оставляя меня гадать, что означает эта фраза.
– Ну, хорошо, тогда я спокойна, – улыбаюсь я.
– Но для тебя в моем сердце всегда найдется место, – с выражением, нараспев произносит Тёма.
Уж что-что, а чувство юмора ему не изменяет!
– Кажется, я слышала это в каком-то голливудском фильме? – я притворно хмурюсь, пытаясь вспомнить.
В этот миг я отчетливо понимаю, что мы прощаемся не только друг с другом. Мы провожаем наше общее прошлое! С его бесконечными ссорами, разлуками, непрерывным ожиданием и слезами, с неисчислимыми закатами, поцелуями и мечтами. Всё это никогда не вернётся! Всё это я увезу с собой… И буду беречь!
– Мир? – произносит Тёма.
– Мир, – отвечаю я, ожидая, когда он, как бывало раньше, протянет свой «примирительный мизинец». Но вместо этого Артём кивает, бросает взгляд на часы.
«Пора?», – рассеянно думаю я. – «Еще столько нужно успеть».
Глава 40
Время в старом парке остановилось. И, кажется, вернись мы сюда спустя еще много лет, всю будет как прежде.
Я смотрю на Нинку. Она с упоением поглощает мороженое. Ласковый ветер шевелит рыжеватые пряди. Вздернутый нос усыпан веснушками. Она изящно держит ложку, стараясь не запачкать модный вельветовый жакет. Моя маленькая женщина… Она всегда будет самой красивой!
– Вкусно? – спрашиваю я.
– Ммм! – она блаженно закрывает глаза, – Давно мы вот так не сидели!
– А помнишь, как я разлил кофе на твою любимую белую юбку?
Она улыбается в ответ, кажется, помнит:
– Я тогда в отместку испачкала твою рубашку мороженым.
Нинка смеется, прикусывает нижнюю губу. Я отвожу глаза. Думаю, как нелепо выгляжу в своем старом свитере. Предыдущая ночь была бессонной. А возраст уже не прощает такую халатность!
– Как ты? – спрашивает она с тревогой в голосе.
Кажется, я выгляжу еще хуже, чем думал…
– Да так, приболел, – говорю я, старательно разминая ложкой шарик мороженого.
Теперь, когда её отъезд обрел конкретную дату и время, из разряда «мифов» перешел в категорию «планов»… Теперь мне, как никогда прежде, хочется схватить её за плечи, заставить, глядя мне в глаза, признаться. Неужели, и, правда? Неужели она действительно его любит? Если готова вот так… На самый край света!
– Тебе нельзя мороженое! – вскрикивает Нинка и забирает тарелку прямо у меня из-под носа.
– Эй! – я возмущенно протестую. Но не могу сдержать улыбку, глядя, как эта сладкоежка опустошает мою креманку.
– Пей кофе! – бросает она.
– А ты не лопнешь, деточка? – шутливо отвечаю я.
Она улыбается, зачерпывает ложкой белоснежную массу и отправляет в рот. На верхней губе остается немного пломбира. И мне так хочется протянуть руку, коснуться пальцем…
– Нин, – говорю я, – а ты… счастлива?
Совсем не этот вопрос волнует меня сильнее других. Но остальные все равно останутся без ответа! Нинка замолкает, даже перестает жевать. Она колеблется, всего лишь секунду. Но этой короткой паузы достаточно, чтобы внутри меня разгорелся слабый лучик надежды. «Ну же! Скажи, что ты несчастна, и всё это ложь!».
– Наверное, – она пожимает плечами. Так весело и беззаботно, будто речь идет о покупке новых туфель.
Много ли счастливых женщин я повидал на своем веку? Мне казалось, что со мной её глаза сияли. Хотя… Быть может, сейчас они тоже сияют? Только не для меня!
– Ты будешь мне писать? – спрашиваю я, нарочито серьезно.
Нинка кивает, увлеченная трапезой.
– А сделаешь фотографию с кенгуру? – интересуюсь я. Спасительный юмор всегда выручает! Когда на душе скребут кошки…
– Обязательно, – она смеется. Заливисто и по-девичьи легко.
Я подхватываю, наблюдая, впитывая, стараясь запомнить…