Кондратий Степанович сидел в старой плетеной качалке, положив правую ногу на подставленный стул. Перед ним на столе тоже лежали раскрытые книги. И он готовился к сложной операции. Залетавший в окно ветер шевелил странички книг и совершенно белые волосы на голове старого хирурга.
— Вот, Агнюша, опять ноги ноют, — пожаловался
Кондратий Степанович. — Видно, к непогоде расходились.
— Как же вы завтра будете на операции? Простоите у стола часа три, а потом снова станете мучаться ночью.
— Ну, уж так и мучаться! Поболят и перестанут. Вот как положим на стол Терентьева, сразу все заживет. А сегодня они просто так, от безделья разыгрались, — отшутился Кондратий Степанович. Прищурившись, он хитровато улыбнулся.— А я тебя, Агнюша, обрадую. У Климовой-то и в самом деле язвочка простая. Так себе, совсем маленькая. Подштопаем ей желудок немного — и еще сто лет проживет. Есть у нее кто-то из родных?.. А... ты что же помалкиваешь?
Заметив повеселевшее лицо девушки, старик гмыкнул и отпил из стакана остывшего кофе.
— Мама вас чай пить зовет. И картошку я сварила, какую вы любите, — схитрила Агничка, прикидывая в уме, где в эту минуту мог находиться Володя.
Но зазвать Кондратия Степановича к себе не удалось.
— На сытый желудок плохо думается. Вот пару стаканчиков этого божественного напитка... — И он снова наполнил до краев стакан.
— Я пожалуюсь маме, — пригрозила Агничка. — Вам даже густой чай запрещено пить, а вы не слушаетесь.
— И я пожалуюсь! Думаешь, мне нечего сказать твоей маме? — Он лукаво погрозил пальцем.
...Как и следовало ожидать, мать наотрез отказала студентам в их просьбе. Очень мягко, но решительно она объяснила, что операция предстоит длительная и сложная.
— На сей раз желательно, чтобы в операционной находилось поменьше наблюдателей. Будет тяжело работать.
Мать, безусловно, была права, но Агничка разобиделась, вспыхнула.
— Понятно! —запальчиво сказала она. — Будете разбирать ошибку Ранцова, и студентам третьего курса слушать не полагается. Боитесь авторитет его подорвать!
— Ошибки, моя детка, разбираются в аудиториях, на доске, — сказала мать, не повышая тона.
Отодвинув тарелку, она встала из-за стола. Агничка разочарованно вздохнула.
Это был самый удобный момент, чтобы провести Володю повидаться с матерью. Начался тихий час, больные отдыхали, и в коридоре было пустынно. Хирурги готовились к операции. Заверив дежурную, что разрешение на свидание с больной Климовой получено, Агничка выпросила для Володи халат. Пока он одевался, девушка стояла в сторонке, стараясь сохранить равнодушный и даже недовольный вид.
Володя робел. На площадке лестницы он приостановился и оглянулся.
— Вы обманули ее? — спросил он шепотом. — Ведь вам может попасть!
Агничка приложила к губам палец, потянула юношу за собой.
На счастье, кроме двух больных, им навстречу никто не попался. Где-то на другом конце коридора мелькнул белый халат дежурной сестры и скрылся в перевязочной.
— Сюда, — шепнула Агничка.
Ей очень хотелось заглянуть вместе с Володей в палату, но неудобно было слушать разговор матери с сыном. Родственникам всегда хочется поговорить наедине.
Настороженно поглядывая по сторонам, Агничка осталась в коридоре у окна.
Мимо прошла операционная сестра. Двое санитарок, переговариваясь вполголоса, повернули тележку по направлению шестой палаты. Из операционной донесся повелительный голос матери. «Быстро мыться», — это значило, что сейчас она начнет тщательно мыть руки. «Мама нервничает»,— подумала Агничка с тревогой. Сегодня мать легла поздней ночью. Они засиделись с Кондратием Степановичем, разбирая возможный ход предстоящей операции. Приходил к ним и Ранцов.
Прошло еще несколько минут торжественного затишья. Затем открылась дверь палаты и вывезли больного. Придерживая огромную от бинтов голову Терентьева, сбоку шел сам Ранцов. За последние дни он заметно притих, расхаживал по клинике с озабоченным видом. Несколько ночей подряд он бессменно дежурил около Терентьева, и мать, кажется, была им довольна.
Рассчитывая проскользнуть в операционную, Агничка двинулась следом за остальными. Она забыла о Володе и вздрогнула, когда Ранцов внезапно остановился. Видимо, о чем-то вспомнив, он поморщился и повернул обратно. У Агнички упало сердце. Хирург направился в двенадцатую палату! Скандала не миновать!