Жутко было видеть, как шевельнулись губы на каменно–неподвижном лике. С трудом Нина изобразила беспечную улыбку.
— Приболели немножко, Сергей Иванович?
С соседней кровати раздался вдруг свирепый хохот, перемежаемый кашлем и икотой.
— Знакомься, Нина, это Леня Газин, веселый мужичок. Тоже, к сожалению, немного приболел. Ногу ему отчекрыжили.
— Как так?
Газин, перестав хохотать и кашлять, ответил задумчиво:
— Очень просто. Кораблекрушение на Кутузовском проспекте. Жертв нет, кроме меня. Я сидел на заднем сиденье такси. Никогда не садитесь сзади водителя, девушка, если хотите остаться с ногами.
Нина начала торопливо доставать из сумки апельсины, банки с соком.
— Ноги не жалко, — задушевно продолжал сосед Певунова, — тем более — их у меня две. А жалко невесту терять. Я же собирался вот–вот семьей обзавестись. Вот вы, как женщина, что мне можете в этом ключе посоветовать?
— О чем посоветовать? — Нина взглядом обратилась за помощью к Певунову. Тот ей не помог, витал где–то в облаках. «Боже мой! — подумала Нина. — Что я натворила, зачем пришла!»
— Невеста моя девушка смирная, боязливая, ко мне сюда ходит, говорит, не бросит на произвол судьбы. Любит, говорит. Но честно ли это, жениться без ноги? Учтите, все остальное у меня в порядке.
— Вы напрасно так шутите. Или вы сами ее не любите?
Газин нахмурился, уставился в потолок, и в палате воцарилась тишина. Нина смотрела на Певунова, не понимая: спит он или притворяется? Гостинцы она выложила на тумбочку и уже бы ушла, но не знала, что делать с курицей. Нельзя же ее так оставлять, протухнет.
— Сергей Иванович, слышь, Сергей Иванович! — окликнул Газин. — К тебе хорошая женщина пришла, а ты не радуешься.
Певунов пробурчал, не открывая глаз:
— Спасибо за хлопоты, Нина… Ступай теперь.
— У вас тут есть холодильник?
— Есть, — ответил Газин. — Ты выйди в коридор, тебе сестра покажет. Ее Кирой зовут. Учти — девственница.
Медсестра Кира, женщина лет сорока, сидела за столиком и при свете настольной лампы заполняла журнал, чуть не уткнувшись носом в страницу. Когда подняла голову, Нина увидела, какие у нее круглые, с искристой голубизной, русалочьи глаза — бесценный дар природы. Подумала: остаться девственницей с такими глазами, наверное, очень трудно.
— Я курицу Певунову принесла. Можно ее положить в холодильник?
— Певунову?
— А что — ему нельзя курицу?
— Господи! — Сестра всплеснула руками. — Ему все можно, да он ничего не ест. Скоро с голоду помрет. — Она разволновалась, потянула Нину за руку, усаживая на стул.
Доброго человека видно за версту. Сестра Кира была добрым человеком, хотя поначалу ее непосредственность смутила Нину. Через пять минут они уже болтали, как две старинные подружки. Сестра Кира, поминутно доставая носовой платок и прикладывая его то к носу, то к глазам, рассказала, что больной Певунов, по ее мнению, удивительно несчастный человек, он всеми брошен и забыт, не принимает пищу и не спит по ночам, и если так пойдет дальше, то больному Певунову не миновать беды, и даже она, сестра Кира, которая спасла великое множество людей, вытаскивая некоторых прямо с того света, бессильна будет ему помочь, потому что он и не ищет ничьей помощи, а, наоборот, упрямо отталкивает протянутые ему дружеские руки.
— Уж я их навидалась, уж я сразу определяю, кто выздоровеет, а кто помучится да помрет, — закончила Кира, скорбно поджав губы. Мимо, опираясь на костыли, проковылял совсем юный страдалец. К губе у него прилипла дымящаяся сигарета.
— С ума сошел, Витька! — крикнула сестра Кира. — Потуши сейчас же сигарету.
Юноша не счел нужным даже оглянуться, небрежно отмахнулся.
— Этот выздоровеет, — заметила Кира. — Потому что хулиган. А ваш Певунов навряд ли. Я тебе, девушка, прямо говорю, чтобы вовремя спохватилась.
— Как я должна спохватиться?
Кира оценила ее прищуренным, близоруким взглядом.
— Ты красива. Для мужчин красота лучше всякого лекарства.
— Какая красота — он пошевелиться не может.
— Ты покрутись перед ним, грудями поиграй — он и пошевелится.
Этот совет медсестра дала таким профессиональным тоном, точно говорила об инъекциях пенициллина. Очень искушенные встречаются на белом свете девственницы.
— Я его попробую покормить, — сказала Нина.
— Накорми, накорми. У нас сегодня каша гречневая на молоке, очень вкусная. Минут через десять станут ужин развозить.
— Не надо каши, я его курицей накормлю.
В палату она вернулась по–хозяйски, уверенно. Леня Газин сидел, подложив под спину подушку, озабоченно трогал через одеяло то место, где не было ноги.