Жаннетт помолчала. Затем спросила у Мити:
— Дмитрий Иванович, я размышляла о том, как мы ищем смысл в совпадениях, я человек рациональный… но вы верите в судьбу?
— М-м, нет. В моей жизни не было ничего, что заставило бы меня о ней задуматься.
— Иногда я сомневаюсь в собственной разумности. Я знала раньше человека, который несколько пошатнул мое мировоззрение. Это была девушка, немногим младше Кати. Ее звали… дайте, боги, памяти… ее звали Софи. И она дважды говорила очень точные вещи. Однажды она сказала, что у Марии и Дитера роман, хотя ничто на это не указывало, и она не могла знать об этом. А в другой раз она пересказала мне, как я спасла Катю от смерти. Сказала, что это была судьба и еще многого наговорила о Кате, что поставило меня в тупик.
— А там не было ничего обо мне? — в шутку спросил он.
— Нет… но Катя обмолвилась как-то, что там было о другом человеке.
— И она в это… верит?
— Я не уверена. Возможно. Или же нет. Вам лучше спросить у нее.
Звучало сомнительно. Он не понимал, говорила ли Жаннетт искренне или же притворялась, чтобы вывести его и Катю к конфликту. Он, по ее мнению, должен был заревновать и спросить: «Веришь ли ты, что ты предназначена другому мужчине?». Ничего более нелепого в их образованный век спросить было нельзя.
И все же он спросил у Кати, воспользовавшись позже моментом:
— Скажи, ты веришь в судьбу?
Лоб ее нахмурился — вопрос ей не нравился.
— А почему ты спрашиваешь?
— Любопытно.
Она уставилась на него с подозрением.
— Нет, не верю, — резко сказала она.
— А Жаннетт сказала, что веришь.
— Ага, а Мария бы сказала, что это полная чушь! — Она зафыркала носом. — Я считаю, что всякий человек сам… этот… кузнец своего счастья. Легко все списывать на судьбу. Ты еще скажи, что у партийных тоже судьба и это их оправдывает.
Он рассмеялся; затем ему стало печально. Отчего-то теперь он жалел тетю Жаннетт. Должно быть, расчувствовался, узнав, как она спасла Катю два десятилетия назад.
— Твоя тетя очень больна?..
— Нет! — решительно ответила та. — Она притворяется. Не хочет отпускать меня в П. Считает, что я откажусь от замужества и отъезда, если она будет притворяться больной. А в действительности она сильнее меня.
Он не знал, хорошо это или плохо — что Жаннетт лишь притворяется. Неприятное чувство не исчезало. Жаннетт столько раз убегала, а сейчас — каково было бы умереть в В., новой колыбели партийной империи?
Другой ночью она по телефону говорила с Марией — та дозвонилась ей, ее слабый голос еле звучал в трубке.
— Мне очень одиноко сейчас. Мне плохо. Я хотела услышать твой голос. Мне страшно…
С аппаратом Катя пришла в кухню; не включая света, полезла за стаканом. У нее сушило горло.
— Сейчас половина первого, — напомнила она сестре.
— Мне нужно поговорить… очень, очень нужно поговорить!
— Ты беспокоишься… из-за того? Ну… что ты написала?.. Это был несчастный случай.
— Конечно, это несчастный случай! — воскликнула Мария. — Никто не виноват!
— И чего ты беспокоишься, если никто не виноват?
— Это невозможно! Слышишь? Катя?.. Дитер ни в чем не виноват, а они затаскали его по допросам. Представляешь, в каком он состоянии?
— Он… ну… это его жена, это… естественно.
Мария заплакала ей в ухо.
— Ну, не плачь! Чего ты плачешь?
— Я боюсь его потерять! Катя, если бы ты знала! Я не смогу! Я умру, если с ним что-то случится!
— Ничего с ним не случится, — грубовато уже ответила она.
— Ничего? Ничего? Они отрубят ему голову!
— Как? Зачем? За что?..
Мария громко жаловалась и местами всхлипывала. Со стаканом Катя расхаживала из угла к балкону, ей хотелось пить, но было как-то неудобно. Мысли у нее плыли, как у пьяной, но сонливость осталась в спальне, реальность была слишком четкой и оттого неприятной.
От короткого звонка — ей стало очень страшно. Стакан выпал и разбился.
— Катя, что это?
— Это… у меня руки дырявые, — еле слышно ответила она.
— Что? Я тебя не слышу!
— К нам пришли.
— Что?
— Прощай, Мари. Прощай.
— Какое «прощай»? Катя? Катя!..
На цыпочках она пробежала в прихожую — и снова, уже близ нее, позвонили, теперь резче и длиннее. Мгновение или два она постояла в нерешительности; потом, с приливом силы, рванула дверь на себя.