— А почему я должен вам верить? Я ничего не знаю о ваших… этих способностях.
Она пожала плечами. На минуту наступило тягостное молчание.
— Ваш отец погиб на фронте, не так ли? На прошлой тяжелой войне. — Он открыл рот, чтобы перебить, но Софи успешно его перебила: — Ваша мать много пила и оставила вам много долгов. Вас беспокоит, заплатите ли вы по ним или нет. Вы вправе не верить мне. Хотите услышать, что я знаю о вас?
Сейчас он не был уверен, что хочет: быстрота верных слов столь его ошеломила, что он потерялся, мечтал уйти и одновременно с тем желал остаться и бесконечно смотреть, как эта Софи играет со скатертью.
— Вы должны знать… — очень тихо заговорила она, — вы должны знать, что у вас одна судьба и ваша натура хочет одного — подчиниться ей. Но вы можете все изменить.
— Как можно изменить судьбу, если она одна? — выпалил он внезапно.
— Зная, что вас ждет, вы можете поступать иначе. От вас зависит, исполнится ваша судьба или нет. Что будет, если вы откажетесь от судьбы, я не знаю. Будет этот путь лучше или нет — я не знаю, но вы вправе следовать за судьбой или отказаться от нее. Ваша душа жаждет, чтобы вы исполнили свою судьбу. Хотите знать, что будет, если вы будете следовать за своей душой?
— И что же будет? — с непонятной ему злобой спросил Дитер.
Софи откинула голову, коснулась макушкой спинки стула и сказала:
— У вас будет много денег. Много денег, много возможностей и много удачи. Вы ни в чем не будете нуждаться. Вы будете любить и будете любимы близкими.
— А, это замечательно, — с облегчением ответил он. — Мне нравится.
— Хотите знать, как вы умрете?
— Полагаю, в окружении близких?
— Вы умрете рано и мучительно, раньше сорока лет.
Ранее счастливый, теперь он застыл с приоткрытым ртом.
— Что?.. Я умру раньше сорока лет? Это как? За что?
Софи словно не замечала его возмущения.
— Этого не может быть! — заявил он наконец. — Нет, может быть, я умру завтра, меня собьет грузовик или я убьюсь на учениях, чего не бывает в жизни. Но зачем мне говорить об этом?
— Чтобы вы имели шанс все изменить.
От глупости своего положения его затошнило. Он попытался встать, опершись о стол, — и не сумел.
— Хорошо, — обессиленно спросил он, — и как же я умру?
— В очень далеком и очень холодном месте. В чужой стране вы умрете от руки врага.
— Что? Какого врага? — опять возмутился он. — Какого… мы живем в мирное время! Никаких врагов нет!.. Хорошо. Вы заметили, что я служу. Пожалуйста… и почему я умру? Как мне избежать смерти?
— Всему виной женщина, на которой вы женитесь, — громче заговорила Софи, — вы хотите жениться на ней — и она станет причиной вашей ранней смерти. Она привлечет к вам несчастье. Вы окажетесь в темном и страшном месте, вас арестуют. Вас будут пытать. Вы проведете в тюрьме несколько месяцев, а затем вас отправят в то далекое место. Это судьба вашей жены — вы погибнете там же, где погиб много лет назад ее отец.
— Как вы… милы! — наигранно он рассмеялся. — Вы всем рассказываете… об арестах, пытках? Любопытно, за что меня арестуют, у меня будет много денег, почему бы мне не откупиться? Многим вы говорили это?
— Мне жаль, — Софи смотрела в потолок, — мою мать тоже арестуют и убьют. Мама не верит и смеется.
От страха заболели конечности, вязло во рту, разлетались мысли. Он несколько раз сглотнул, чтобы возвратить самообладание.
— А если я не женюсь на ней? То что изменится? Я умру?
Софи закрыла глаза.
— Я не знаю.
— А как я пойму, что это она? На свете миллионы женщин.
— Вы знаете ее. Она одна знает, откуда у вас шрам на щеке. Другим вы говорите, что вас ранили на юношеской дуэли. Вы знаете, о ком я говорю.
Устало она упала головой на скатерть и зашептала:
— Хватит, оставьте меня, оставьте…
Он вскочил и попятился. Его слегка тошнило. Спиной он вышел из синей комнаты — и наткнулся на Альберта.
Альма шла на гостя, а тот отступал от нее. Альберт был бледнее прежнего и явно не желал спорить с хозяйкой.
— Позвольте, я вас не оскорблял, — не повышая тона, а тише сказал он. — Зачем опускаться до оскорблений?.. Или вы не заметили, что в стране кризис, что правительство ничего не может, не пытается… чтобы исправить положение… Но вам-то что с того, с деньгами вашего отца?
— От вас другого и ждать было нельзя! — перебила его Альма. — Вы оскорбляете меня, не имея новых аргументов!
— Я вас пока еще не оскорблял.
— Как вы смеете работать в правоохранительной системе?.. Впрочем, что это я? Все знают, что наши правоохранители сплошь купленные мрази!