— Если вы можете доказать, что я не соответствую занимаемой должности, — холодно ответил Альберт, — я прошу вас уведомить об этом мое начальство. А вот так, бездоказательно… это очень глупо.
— Как же, как же…
— А ваши аргументы я могу услышать?
— Я сказала… все сказала вам… — заикаясь, произнесла Альма. — Такие, как вы, недостойны быть в обществе порядочных людей.
— Но, полагаю, я имею право на свое мнение?
— Честно? — разозлившись, сказала Альма. — Вы мутите всех, призываете к насилию!
— Ни к какому насилию я не призывал! Позвольте…
— Как же, не призывали! И это не ваши… громят лавки, избивают ногами людей, ни в чем не повинных!
— Где возбужденные дела по описанным вами происшествиям? Прошу вас, приходите ко мне, пишите заявление, если вы пострадавшая, — и, клянусь вам, я возбужу дело. Я не имею права отказать, если мне докажут наличие… Но вы не готовы меня выслушать, да? С каких пор юрист — враг человека?
— Вы лжете, вы все лжете! — ответила Альма. — О, послушать вас — вы чистенькие, ни пятнышка на вас нет! Спрашивается, отчего вас боятся? Таких, как вы, нужно изолировать! Вы опасны!
— Пожалуйста, — с улыбкой, уже не злой, сказал Альберт. — Но моя совесть меня ни в чем не упрекает.
И, ни на кого не посмотрев, он взял тренчкот и с досадой ушел. Жаннетт постояла неуверенно, после избавилась от чашки с чаем и поспешила за Альбертом из квартиры.
— Софи, Софи, собирайся! — закричала она из прихожей.
Расстроено Альма опустилась на стул и сказала, заметив близ себя Дитера:
— Мне показалось… не говорите мне, что я была с ним груба! Вы не знаете, что они вытворяют? И все прикрываются благом! Я не верю ни единому его слову! Тут не эмоции, а здравый смысл, понимаете? И нет в этом ничего плохого… что я честна, понимаете?.. А вы успели поговорить с Софи? Много она вам сказала?
Помолчав немного, она добавила:
— Этот злой человек, он, наверное, похож на своего отца. Тот страшный, жестокий человек. Вы читали, что он пишет?.. Все-таки мы очень зависим от нашего происхождения.
1940
Завизжала женщина.
— Что случилось? — спросил Аппель.
Услышав его, в гостиную бросилась горничная и закричала:
— Мадемуазель Катерину принесли!
И выскочила за парадные двери. За нею побежали остальные. Аппель замешкался, потому что производил вычисления: сколько прошло минут от ухода полицейских до их возвращения? Он прошел к дверям, но в них неудобно стояли Альберт и Альбрехт, мешая хорошему обзору. Без спросу он их потеснил.
Мария сидела на земле, вернее, почти лежала, хватаясь за тело на носилках; их опустили, полицейские стояли поодаль, как часовые на торжественном мероприятии. Тело было очень некрасиво: он заметил 17 ушибов и 12 ссадин, остальное, должно быть, было под одеждой и затрудняло счет. Лицо было не столько некрасиво, сколько странно, но в чертах его легко узнавалась Катерина.
Все, кроме Марии, молчали. Она то ощупывала руки покойной, то гладила ее грязную голову. Катенька, Катенька! Я не верю! Катенька! Как ты это сделала? Прости меня, прости, миленькая! Я не хотела! Катенька, зачем? Скажи, зачем, умоляю! Аппель насчитал 17 повторений слова «Катенька» и 7 повторений — «прости». Он оглянулся на Альберта и его кузена, оба смотрели выше, в кроны деревьев, и они были слишком похожи в напускном безразличии. Какова бы ни была неприязнь Аппеля к Катерине, его болезненно впечатлило это безучастие Альберта; нежный, заботливый Берти…
— Нет, нет!
То завизжала Мария: ее муж выбежал к ней и попытался оторвать ее от трупа. Она кричала, словно ее насилуют, и что было сил била его по рукам и животу. Это Катя! Пожалуйста! Это же Катя! Не хочу, нет, нет!
— Заносите тело! — крикнул Дитер старшему полицейскому.
Альберт первым ушел в дом, за ним прошел Альбрехт. Второй желал что-то сказать, но Альберт пожал плечами. Альбрехт сначала собирался уйти в свою спальню, но отчего-то возвратился — чтобы помочь занести Катерину. Несли ее небрежно — должно быть, Альбрехту это не понравилось. С носилок опустилась левая рука — 2 ссадины и 5 ушибов, — и Альбрехт бережно подхватил ее и уложил на грудь покойной.
Аппель окликнул Альберта, что уже поднимался на второй этаж:
— Тебе нужна моя помощь?
— Нет, — бросил тот, не останавливаясь.
Мария кричала и пробовала вырваться из рук мужа; она то повисала на них, то начинала бороться, а он сильно сжимал ее и встряхивал. Когда у нее ушли силы, Дитер затолкал ее в кабинет слева от гостиной и захлопнул дверь. Носилки внесли в гостиную и опустили на пол.