— Убедительно прошу вас стоять здесь и никого внутрь не пускать, вы меня хорошо поняли?
Пока женщина мелко кивала головой, мы с Демоном уже входили в кабинет заведующей почтой.
Заведующая почтовым отделением, крупная крашеная блондинка с завитыми на бигуди волосами, не оборачиваясь к нам, тревожно накручивала диск телефона, сидя у открытого сейфа.
— Что, муж не отвечает?
Женщина на автомате кивнула и лишь затем подняла голову:
— Кто вы такие, и по какому праву… Выйдите немедленно… Я сейчас…
Я шел как автомат, абсолютно отключившись от ее визга, медленно, равномерно и неотвратимо приближаясь к визжащей бабе.
Сначала она недоуменно замолчала, видно не привыкла, что ее полностью игнорируют, затем попятилась, видимо, пытаясь спрятаться в сейфе. Я навалился на мгновенно вспотевшую начальницу-мошенницу-наводчицу, нарисовав на своем лице и в глазах лютую ненависть. Голова женщины оказалась внутри железного шкафа, я прижался к ее взмокшей, покрытой какой-то пудрой коже и зашипел в ухо с огромным искусственным рубином в сережке:
— Я тебя сейчас, тварь, за Настю здесь порешу, сука! Я сяду, но ты отсюда живая не выйдешь. Где ее расписка, тварь, быстрее, пока я тебе ножницами глаз не вырезал?
Через пять минут сморщенная, как сдувшаяся резиновая кукла, с потеками туши под глазами, сползающими с губ кусками остатков помады, потерявшая всю свою спесь начальница торопливо строчила собственноручное признание, а я смотрел на три расписки, где молоденькие девочки, в том числе и Настя, признавались в растрате вверенных им по разовым документам сумм и брали на себя обязательства добровольно погасить задолженность. Суммы составляли от одной тысячи двухсот рублей до трех тысяч, похищенных сегодня у Насти. Очевидно, аппетит приходил у почтенного семейства постепенно. Я поднял телефонную трубку и набрал номер роты ППС:
— Товарищ капитан, Громов беспокоит, мы тут немножко опоздаем, и нам бы машинку к одиннадцатому почтовому отделению прислать, мы с Демоном воровку задержали.
При этих словах начальник почтового отделения вздрогнула и стала писать еще быстрее.
— Громов, машина будет через полчаса, — голос ротного был, как всегда, спокоен и чуточку отстранен: — Если ты кого-то задержал, чтобы прикрыть свое опоздание на службу на три часа, то ты лучше человека отпусти. Кстати, друга твоего задержали областные опера и тебя на завтра к себе вызывают, к девяти часам утра, кабинет номер четыреста двадцать.
— Понял, товарищ капитан, спасибо, но я машину все-таки дождусь, задержанный у меня качественный.
Подумав чуть-чуть, по окончании разговора я вновь взялся за диск телефона:
— Привет, мам, как дела?.. У меня тоже все в порядке. Что завтра делаете? На дачу уезжаете?.. Понятно. Вы не можете Демона с собой завтра взять, а то я по работе уеду, дня на три… Спасибо. В семь заедете? Это очень замечательно… Нет, спать не будем, мы на улице вас встретим. Пока, мама.
— Демон, поедешь на дачу?
Пес радостно взвизгнул. Дачу Демон любил. Там жили толстые ежи, шустрые ящерицы и наглые соседские коты. А женщина, которую все звали «мама», кормила намного вкуснее и давала порции больше, чем любимый хозяин.
В девять часов утра в областное УВД я не поехал. К десяти вышел из подъезда и сел на лавочку. Через пять минут во двор влетел УАЗ без милицейской ливреи, откуда выскочили два резких салабона:
— Громов, быстро в машину залазь.
— Ручонки уберите, мальчишки, пока я вам их не переломал.
